В тени скалы

© И. Дегтярёва

© ИП Воробьёв В.А.

© ООО ИД «СОЮЗ»

W W W. S O Y U Z. RU

Песчаная буря подгоняла в спину, встречала пыльными горстями, забиваясь под край гутры [Гутра – белый головной убор. Носят как платок под уккал на юге и западе Ирака и в странах Персидского залива. Уккал – черный двойной шнур – Здесь и далее примеч. автора], закрывающий лицо до самых глаз. Ясем Тарек пробирался багдадскими улицами к дому – той норе, которую последние три года он громко именовал домом…

Тарек безвозвратно потерял свой настоящий дом, двухэтажный, с богатой обстановкой, выписанной в основном из Иордании и Саудовской Аравии, с гаражом, где стоял «Мерседес», подаренный ему Саддамом Хусейном.

Обустройством дома занималась жена Ясема – хаджа Бадра. Полная, невысокая, хлопотливая. Она любила делать все сама, не позволяя мужу нанимать прислугу, которую Тарек мог себе позволить содержать. Хаджа Бадра носила белую футу [Фута – платок, которым мусульманские женщины закрывают шею – он ниспадает от подбородка до груди. Белую футу носят совершившие паломничество – хадж], ведь в юности совершила паломничество к святым для мусульман местам и до последних дней своей жизни оставалась чрезвычайно набожной женщиной.

В 2003 году в первые же дни бомбардировок Багдада дом Ясема превратился в груду камней и долго горел от взорвавшегося бензобака «Мерседеса». Тарек видел пламя с конца улицы, опасаясь подойти ближе и быть узнанным в толпе. По городу рыскали агенты американцев – иракские предатели, и ему лучше было оставаться незаметным и числиться погибшим.

Он стоял у невысокой соседской ограды из песчаника, прислонившись к ней плечом, и угрюмо глядел на черный дым. В тот момент он еще не знал наверняка, что и хаджа Бадра, и две дочери погибли от прямого попадания авиабомбы в дом. Еще надеялся.

Сын, двадцатилетний Наджиб, служивший в армии, погиб позже, во время боев за Багдад…

Саддама прятали другие. Тарека отстранили от охраны Хусейна-сайида, да он и сам отстранился. Те, другие, Хусейна и предали. Тарек же был озабочен собственным выживанием и поисками Наджиба. Друзья, а они тогда еще оставались, подсказали, куда свозили трупы солдат с площади. Вроде видели, как погиб Наджиб. Хотя тогда никто не делал различий между гражданскими и военными, а трупы не всегда убирали с улиц…

Вечером, почти в темноте, Ясем пробрался к госпиталю, пряча короткоствольный автомат под полой пиджака, готовый вступить в бой в любую минуту.

К вечеру песчаная буря, встретившая американцев и войска коалиции, чуть стихла. Но песок взвесью пропитал воздух, горький от дыма горевшей нефти. Ею заливали канавы и поджигали, чтобы затруднить попадание авиабомб.

У Тарека перехватило дыхание не только от едкого дыма и песка, но и от надежды, что сын, может быть, все еще жив. Надежда вспыхивала, как сигнальные ракеты, взлетавшие в черное иракское небо, где не было видно звезд из-за пылевого облака.

Удушающий смрадный трупный запах распространялся на несколько кварталов от морга, где не работало электричество, как и почти во всем городе. Трупы лежали и во дворе морга – их уже некуда было класть.

С фонариком, свет которого Ясем прикрывал ладонью, он переходил от тела к телу, выбирая трупы, одетые в форму иракской армии.

Еще с десяток фонарных огоньков блуждали между трупами. Раздавались стоны, вскрики, когда луч света выхватывал обезображенные лица и покалеченные, разорванные на части тела. Тарек смотрел на все это, стиснув зубы, молча. Он и раньше видел похожие картины на ирано-иракской войне, где воевал еще совсем молодым. Однако не думал, что доведется увидеть когда-нибудь такое снова, да к тому же в родном Багдаде, почти превращенном в руины за несколько дней…

Ясем обнаружил Наджиба в вестибюле морга, сильно изуродованного – черно-синего от спекшейся крови и грязи, без правой ноги.

Фонарик задрожал в руке, луч перескакивал с мертвого сына на стену, забрызганную кровью. Ясем выключил фонарь и обхватил окоченевший труп так сильно, словно хотел вытащить Наджиба с того света. Сын остался неподвижным и безмолвным.

Тарек снял с его шеи цепочку с жетоном. Написал на клочке бумаги трясущейся рукой: «Капрал Наджиб Ахмед Тарек, 1981 года рождения», и вложил записку в нагрудный карман кителя. Хоронить сына сам он не смог бы, не знал, где окажется даже в ближайшие часы, не говоря уже о грядущих сутках. Он думал, что и сам не выживет…

Спустя год Тарек пожалел, что бросил Наджиба в госпитальном морге, без погребения. Некуда было прийти на могилу. Вспоминая сына, он только сжимал в кулаке жетон, который с тех пор носил, не снимая.

Ясем выжил… Хотя один Аллах ведал, как он существовал день за днем, прячась от американских военных, цэрэушников, их агентов из местных – предателей иракского народа, в большинстве своем из шиитов и курдов.

Он знал все закоулки Багдада – от борделей, которые процветали в мусульманском Ираке, и наркоманских притонов, до квартир и домов, отстраненных от власти чиновников, избежавших ареста, бойцов Мухабарата [Даират аль-мухабарат аль-амма – Главное управление разведки Ирака. Вело разведывательную и контрразведывательную работу в стране и за ее пределами