Говорят, что, если долго смотреть на девушку, можно увидеть, как она выходит замуж. Так вот, если долго писать повесть о современности, получится повесть о прошлом.
Эту книжку – мой первый опыт большого объёма, где получилось целых 12 глав – я задумала лет восемь назад. Какое-то время крутила в голове, набрасывала и зачёркивала, откладывала. В 2017 году после долгого перерыва начала писать короткие рассказы (после двух курсов в Creative Writing School). В 2019 году затеяла осилить-таки черновик в рамках «ноябрьского месячника написания романа» NaNoWriMo, но первый вариант текста растянулся на полгода. Потом была первая вычитка замечательным редактором, который, помимо прочего, указал на множество сюжетных тупиков и нестыковок. Снова переписываем… Но тут на горизонте возникает «Открытая литературная школа Алматы» – из-за пандемии они впервые открывают онлайн-набор, и я полгода пишу по два рассказа в месяц, читаю однокурсников, слушаю лекции… Берусь летом за брошенный черновик, но осенью, на втором курсе, мы начинаем писать повесть с нуля, и я снова оставляю «Васину сказку», потому что никак не умею жить в двух текстах одновременно.
Так, месяц за месяцем, пролетают годы. Теперь в реалиях повести, некогда таких злободневных, можно опознать недалёкое прошлое – год 2015-й. Но ведь время течёт неумолимо, и каждая новая секунда делает настоящее прошлым. Так стоит ли гнаться за злободневностью, зная, что уже завтра она станет памятником самой себе?
Здесь, словно россыпь пузырьков воздуха в янтаре, застыла жизнь «молодых взрослых» середины десятых годов XXI века, и… не только. Впрочем, об этом книга уже расскажет сама.
Парень в лососевой рубашке споткнулся, пытаясь поймать ворох бумаг. Я улыбнулась. Во-первых, тому, что нас разделяют четыре стены и два атриума, а я наблюдаю, как незнакомый человек из неизвестного отдела ловит улетающие документы. Наверняка он тоже ничего обо мне не знал, хотя мог точно так же заметить, как я неловко обхожу змеящиеся по полу провода или поедаю лапшу из картонной коробки. Стеклянные стены делают нас будто бы невесомыми, пятнами-мушками на периферии зрения. Сотрудники из кабинета между мной и споткнувшимся парнем, видимо, ушли на утреннюю планёрку, вот я и углядела его в такой дали.
А во-вторых, потому что вспомнила день первого собеседования: тогда я буквально заставила себя приехать на встречу. Переполняемая дикими предрассудками о гигантских корпорациях, я дала слово, что ни за что не выйду сюда работать, если узнаю об ограничениях в одежде или внешнем виде. Это была, скорее, принципиальная позиция – я всё равно не носила ничего примечательного, не обладала тоннелями в ушах размером с блюдце или татуировками от запястья до шеи. Но сама мысль, что кто-то запретит мне джинсы с дырявыми коленками или футболку с идиотской надписью… Когда на ресепшне меня встретил аккуратный молодой человек с внешностью Барни Стинсона из «Как я встретил вашу маму» – блондин в рубашке лососевого оттенка, я немного напряглась, а когда по пути в переговорную увидела на противоположном балконе полного брюнета в такой же, готова была запаниковать. Лососевый тон-в-тон совпадал с корпоративным цветом логотипа холдинга «Цифрозавтра». Униформа! Винтики системы!.. Как оказалось потом, назойливый оттенок всего лишь начал входить в моду, и в самовыражении с помощью одежды нас никто не ограничивал. По крайней мере тех, кто переминался с ноги на ногу на низших ступенях карьерной лестницы.
– Пора, красавица, проснись! – прозвенело близко и громко. – Ты просверлишь хлопца в розовом насквозь, а заодно и несколько стёкол испортишь. Вычтут из зарплаты.
Браслеты звякали, смех разливался по офису, отскакивая от прозрачных стен. Марго, моё здешнее приобретение и неизменный партнёр по первой утренней чашечке кофе. Если честно, второй – первая бывала дома, за завтраком. Но та, что открывает рабочий день, всё равно казалась первой – ведь она, как масло для шестерёнок, помогала завертеться всей этой рабочей шумихе.
Ритка снова бряцнула браслетами, вытаскивая серёжку из чёрной кудряшки. В настойчивости, с которой она не готова была поступиться двумя любимыми вещами – кудрями и замысловатыми украшениями, которые по сто раз на дню цеплялись друг за друга и друг друга портили, была вся она. Сгорит, погибнет, но врагу не сдастся, назло маме отморозит уши – словом, такие девочки нужны в цифровом завтра. И она нужна уже полгода, чему, кажется, правда рада. С энтузиазмом занимается аналитикой в отделе интернет-маркетинга. На этом мои знания о сфере её деятельности иссякали, как, полагаю, и её о моем копирайтерском поприще. Для того чтобы вместе пить кофе, смеяться, сплетничать и скрашивать жизнь друг другу, этого было достаточно.
Мы выскользнули из кабинета и, миновав три поворота, успели втиснуться между дверями лифта. Кабина – прозрачная, как почти всё в этом здании – ползла бесшумно, словно с усилием. Меня всегда немного мутило от этой нарочитой плавности, будто для перемещения вверх-вниз приходилось пользоваться оборудованием для подготовки космонавтов. На каждом этаже мы подбирали и выпускали трудяжек. Я смотрела на парящие в невесомости люстры, так поразившие меня в день собеседования, и вспоминала о первом впечатлении от бизнес-центра. Воздух, стекло, огни, мрамор, дерево, репродукции картин авангардистов, широко известных в узких кругах; пальмы, растущие прямо из пола; и эти люстры, люстры – сгустки света, висящие на таких тоненьких, едва заметных нитях, что сперва я решила, будто они приняли это положение с помощью какой-то антигравитационной штуковины. Я увидела своими глазами, как будущее наступило на настоящее здесь и сейчас. Люди – персонажи плоских современных комедий о бизнес-кругах. Красивые, деловитые, спешат к лифту, ожидают встречи, погружённые в кожаные диваны. Кто-то одет нарочито строго и дорого-неброско, кто-то, наоборот, вызывающе свободно. Если бы в тот момент мимо уха пролетела капсула, управляемая диковинным зверем, я бы, наверное, не удивилась. Она идеально вписалась бы в этот оглушающий, пугающий и прекрасный образ неведомого мира.
