Март 2039 г. Неизвестная область Балтийского моря.
Они сидели сгорбившись, прижав головы к коленям и сцепив руки на лодыжках. Никто не пытался добраться до экипажа, не метался между рядами, не жаловался, не причитал. Верная сняла туфли на шпильках и задвинула их ногой под переднее кресло, Умный выбросил очки. От линз без диоптрий всё равно не было толку. Очередная причуда хозяев, утратившая остатки смысла. Трясло, амплитуда рывков нарастала с каждой секундой. Усиливался и рёв воздуха, вспарываемого многотонной тушей самолёта. А вот звуки по ту сторону внутренней переборки – вопли, топот, ожесточённая ругань – наоборот, поутихли.
– Почему замолчали? – спросил Забавный, с любопытством приподнимая голову. – Молятся, что ли?
Вопрос пришлось произнести вслух. Раньше они могли обмениваться сигналами напрямую, но потом хозяева отключили эту функцию, побуждая использовать более привычные каналы связи.
– Потеряли сознание из-за перегрузок, – ответил Умный. – Защитный механизм.
– Повезло паршивцам, – по привычке сострил Забавный. Везения в сложившейся ситуации просматривалось немного.
Самолёт снова дёрнуло, накренило на правое крыло и закрутило вокруг оси. С багажных полок повалились сумки и коробки с оборудованием. На следующем витке их отшвырнуло к хвосту, а затем принялось мотать от стены к стене, вместе с прочим незакреплённым скарбом. Забавный отбил локтем запечатанную бутылку минералки, Маленькую оцарапал обломок подлокотника. Она не заплакала, хотя умела.
– Мы умрём? – Верная перенастроила слух, отфильтровав лишние шумы. Стало полегче – вместо свиста ветра и гула единственного уцелевшего двигателя, от которого тянулась траурная лента дыма, её окружило размеренное дыхание спутников.
– Основная часть повреждений придётся на кабину и носовую часть, – успокоил Умный, плотнее группируясь для скорого удара. – Столкновение через двадцать семь секунд, берегите шейные позвонки.
Все замерли, отсчитывая последние, навсегда ускользающие мгновения.
Удар. Скрежет и вой деформируемого металла. Волны, с ненавистью обрушившиеся на самолёт. Корпус швырнуло вверх и снова стукнуло о воду. Шестерых встряхнуло и рывком подкинуло над сиденьями. Ещё удар. У Тихого сломались крепежи ремня, его выбросило из кресла, приложив о полку головой. Воздух загустел от пыли и раскрошившегося пластика. Запахло палёной синтетикой. С большим опозданием вывалились никому не нужные кислородные маски, а на полу вспыхнула цепочка красных огней, ведущих к аварийному выходу.
Когда болтанка прекратилась, а пыль осела, Шустрый оторвал заклинивший ремень и приник к иллюминатору. По ту сторону стекла плескалась и пенилась вода. На расходящихся кругами волнах покачивались куски обшивки и ярко-оранжевый спасательный жилет, который так никого и не спас. Из дыры в фюзеляже вырастала полупрозрачная багровая вуаль. Она плавно колыхалась, принимая новые формы, и тут же растворялась, поглощённая морем. Кровь в воде. Может привлечь хищников. Маленькая тоже прижала нос к стеклу, но, увидев тело одного из хозяев, зацепившееся ногой за зубчатый край пробоины, зажмурилась и отвернулась.
Самолёт начал тонуть. И быстро – уровень воды за четверть часа достиг верхнего края иллюминатора. Теперь за стеклом не осталось ничего, кроме ленивого тёмно-синего шевеления и редких пузырьков воздуха, поднимавшихся откуда-то из-под днища.
Тихий лежал, заваленный останками оборудования и спинками кресел. Его рука, скрюченная и напряжённая, рефлекторно скребла пол, оставляя в пыли извилистые полоски. Зрачки закатились под веки, челюсть дёргалась. Верная опустилась на корточки и принялась разбирать обломки и мусор. Подумав, отключила слуховые фильтры. Снаружи и за внутренней переборкой было одинаково тихо: слабый плеск волн, писк какого-то датчика. В тяжёлую смесь из дыма и вони горелого пластика влился острый запах моря. С потолка закапало, пока что редко и неуверенно. Шустрый направился в хвост, к аварийному выходу. Щёлкнули замки, но дверь осталась закрытой.
– Не выйдет, – опередил новую попытку Умный. – Давление воды.
– И что теперь? Приехали? – Забавный присоединился к Шустрому.
Погладил остывающий металл, упёрся ногой в бугор на полу, навалился плечом и тоже попытался сдвинуть тяжёлый люк, хотя бы чуть-чуть. Бесполезно. Такое они не проходили ни в ролевой игре, ни в симуляции, ни даже в работе на испытательном полигоне.
– Выбьем стёкла. Подождём, когда давление с обеих сторон уравновесится, и тогда откроем. – Умный поднялся на ноги и повернулся боком. Левая рука его оказалась выдрана из плеча и болталась на одних соединительных тканях.
Все, кроме Тихого, подошли к иллюминаторам (Маленькой пришлось забраться с ногами на сиденье) и принялись синхронно бить кулаками в толстое многослойное стекло. От первого и второго удара оно покрылось сетью трещин, будто затянулось морозным инеем. От третьего и четвёртого поползли змеистые разломы. У Верной слезла кожа с костяшек, по запястью потекла кровь. У Забавного кровь не входила в конструкцию, но смотреть на изувеченный кулак всё равно было неприятно. С седьмым ударом стёкла поддались – вода хлынула внутрь, сшибая с ног. Маленькую потащило к переборке, но Шустрый успел её подхватить и прижать к себе. Верная придержала начавшего приходить в сознание Тихого. Шестеро застыли на местах, экономя кислород и позволяя воде заполнить салон.
