В темноте, над чернеющей бездной,
Вспыхнул свет восходящей звезды.
В эту ночь, на лице с улыбкой победной,
Ведьма жжет людские мечты.
Поджигает любовь, надежду и веру,
Серый пепел летит над рекой.
Волки злые бредут по болотам в пещеру,
Птицы смолкли над чащей впервой.
Ведьма воет, ликует, смеется,
Громкий девичий глас звенит на ветру.
От черной копны волос отмахнется,
И подбросит корма костру.
Фея, русалка и прочая нечисть,
Сломя голову прочь поспешит.
Лишь не сгинуть в болоте, лелея беспечность,
Что томится у каждой в груди.
На лице ликованье, в душе отвращенье,
Ведьма стонет и падает ниц.
Разве болью чужой, запивая лишение,
Можно сбросить оковы тесных темниц?
— Тяни! Еще! — голос капитана мелкого судна звенел над неспокойным Старым океаном. — Ну же! — негодовал он, глядя как два тощих матроса тянут прохудившуюся местами сеть.
— Что-то тяжелое! — вытирая пот со лба, прохрипел матрос. На вид ему не было и шестнадцати.
— Небось русалка, — рассмеялся его товарищ.
Улыбка заплясала на губах капитана. Он погладил густые усы с проседью, предвкушая большой улов. Сегодня ему везло как никогда.
— Русалки — это сказки! А вот драконы! — парнишка мечтательно закусил губу, чем позабавил капитана. Тот уже успел повидать на своем веку всяких тварей. Оттого не разделял восторга матросов.
— Смотрите! — юнец перегнулся через борт, всматриваясь в темно-синюю водную гладь.
Сначала показалась старая сеть, в которой плескались мелкие рыбешки, тщетно пытавшиеся вырваться из плена, да виднелись темно-зеленые водоросли. А после над водой показалась голова мужчины.
— Во дела! Утопленник! Может оставим его здесь? Зачем нам проблемы, — запричитал юный матрос с густой рыжей шевелюрой.
Капитан неторопливо приблизился к борту. Его руки были скрещены за широкой спиной.
— Доставайте, — скомандовал он.
— Но, капитан… — юноша не торопился выполнять команду.
— Взгляни на его камзол, Йошка. Ткань не дешевая. Качественный крой. Он не из бедных.
Йошка молчал. Страх все еще пересиливал жажду наживы.
— Все, что найдете в его карманах — возьмете себе. С меня хватит тела.
Матросы с недоумением воззрели на капитана. Неслыханная щедрость!
— Знаю я одно местечко в Междуземье, где за утопленников можно выручить целое состояние, — усмехнулся мужчина, направляясь в свою каюту.
Мурча себе под нос старую песню, которую еще в детстве напевала ему бабка, капитан отворил тяжелую дверь. Повернув ключ в ящике стола, он извлек оттуда утренний улов — миниатюрный ларец, украшенный драгоценными камнями и самоцветами. Вот незадача, тот оказался заперт. Но разве есть в Междуземье хоть один кузнец, кому будет не по силам справится с дорогой безделушкой, которая наверняка таит в себе немало сокровищ?
Тыльной стороной руки я вытирала с лица соленые слезы.
Передо мной полыхало алое зарево, разбрасывающее багряные, янтарные и ярко-красные блики по болоту. Огненные всполохи взмывали в черные небеса, извиваясь, словно длинные хвосты нагов. Старое дерево потрескивало, гнулось, стонало, предчувствуя скорую погибель.
— У нас больше нет дома, — констатировал Фердинанд, болтая в воздухе короткими лягушачьими лапками.
— У меня больше нет дома, — всхлипнула, прижимая жаба к себе. — Ты фамильяр-приживальщик. Ты и на болоте жить можешь, — слезы градом полились из глаз.
Дом в Болотных топях достался мне от бабки-ведьмы. Здесь прошла вся моя сознательная жизнь.
— Мои записи, — воскликнула я, спохватившись, и бросилась в полыхающий дом.
— Стой, болотница, — закричал Фердинанд, с немыслимой скоростью размахивая лапами. — Меня пожалей!
Громкий треск вынудил меня остановиться. Внутри что-то обвалилось, заставив ворох пляшущих искр высыпаться через покосившийся дверной проем.
Я отпрянула.
Пламя отвоевывало все новые и новые территории. Огонь с жадностью ел деревянные стены, облизывал соломенную крышу, пробовал на вкус скрипучие половицы.
— Все пропало, — прошептала я, опускаясь на сырую почву.
— Эх, и чего бабка дом от пожара не заговорила? — вздохнул жаб, устраиваясь у меня на коленях.
— Это все ты виноват! — обида, злость и отчаяние накрыли меня с головой.
Фердинанд посмотрел на меня янтарными глазами.
— Вообще-то, это ты натворила, — он перевел взгляд на догорающие руины дома. — Заклинание для удаления паутины должно было сработать иначе.
— Ты надоумил меня практиковаться в колдовстве! — не унималась я.
Ферди спрыгнул на землю и уселся напротив меня.
— Потому что ты, Моргана, ходячая катастрофа, — проквакал он. — После того, как у тебя появилось вот это, — зеленая лапа указала на мой едва округлившийся живот, — у нас начались проблемы. Твоя сила возросла в разы. Ты не в состоянии контролировать ее. С этим нужно что-то делать.
Я бы и рада возразить, да нечего. Из непутевой ведьмы-неумехи я превратилась в мощное стихийное бедствие. В моих руках оружие, которым я не умею пользоваться. Да что там! Я не знаю даже как держать его правильно!
Все началось, как только мы вернулись в Болотные топи. Мертвый остров и все то, что случилось там, наложило на меня свой отпечаток. Я нарушила все ведьмовские каноны и теперь была вынуждена расплачиваться за это.
