От автора.
Данная повесть не претендует на документальность. Все допущенные исторические неточности нарочны и не свидетельствуют о безграмотности автора. Так же все, или почти все, оккультные обряды, демонические сущности, аруахи и пере являются авторским вымыслом, имеющим в качестве референсов существ тюркской мифологии.
Автор не преследует цели оскорбить или принизить любую нацию, социальную прослойку и биологический пол населяющих бескрайние просторы Республики Казахстан людей. Не является эйджистом и шовинистом.
Посвящается моему сыну Богдану десяти лет от роду.
Все имена и события вымышлены. Любые совпадения случайны.
В морозном степном воздухе разносилось лошадиное ржание. Натужное, испуганное, а фоном- стук копыт о мёрзлую землю. Уставшие от нелёгкой ночной схватки воины двигались медленно, стараясь не перетрудить раненых по бабкам коней. Лошади старались отдалиться от идущего в центре шествия пленника. Косились на него и закладывали уши. Самые крепкие четыре воина – старшие сыновья легендарных батыров обнажившись по пояс и держали концы шерстяных ниток, которые опутывали паутиной сухощавого колченогого, косматого старика с чёрным обветренным лицом.
***
Красавица Ару была выдана замуж в десять лет. Четыре года не касался её Алан-Хан. В ночь, когда сошлись звёзды, наконец разделил владыка ложе со своей молодой женой, и та понесла. Гадатели прочили рождение мальчика.
Опираясь на посох, в быстро надвигающейся темноте шла согбенная старуха. Женщина была закутана в чёрные войлочные полотнища, местами порванные и дырявые так, что сквозь прорехи было видно старческую сморщенную кожу. Волосы старухи выглядывали из-под наброшенного на манер капюшона отреза войлока и были иссиня-чёрными, что не вязалось со сморщенным старушечьим лицом. Маленькие колкие глазки прятались под нависшими веками, взгляд блуждал. Её никто не знал, но время от времени на стоянку Алан-хана заглядывали просители и жаждущие славы молодые джигиты. Кемпир прошла по центру стоянки к юрте ханской жены. У коновязи стоял белоснежный жеребец с голубыми глазами. Алакоз – подарок хана своей молодой жене. Завидев старуху конь встал на дыбы и громко заржал.
В то время Ару сидела на круглой подушке перед зеркальным листом железа. Из-за большого живота девушке было тяжело ходить и стоять. Ребёнок был сегодня необыкновенно тихим, за день толкнулся всего несколько раз, хотя обычно пинал так, что будущая мама охала и сгибалась. Ару готовилась ко сну, распускала косы. Внезапно снаружи юрты послышалось испуганное ржание Алакоз. Ханша вздрогнула и тут её живот будто обручем стянула стальная хватка боли. Девушка задохнулась и не смогла даже вскрикнуть. Ребёнок начал метаться в животе и тут Ару завыла.
*
Баян чистила казан после ужина. Ей было всего шесть лет, когда престарелых родителей её сожрал мор. Сиротку взяли в услужение молодой Ханше. Ару искренне полюбила маленькую служанку. Играла с ней, будто та была её сестрёнкой, давала Баян работу полегче, спать укладывала рядом с собой. С молодой госпожой они мастерили приданное для будущего ребёнка. Ханша заплетала девочке косы, дарила игрушки и наряды. Однако, когда показался живот, лекарь запретил Баян спать с Ару в одной постели.
Когда в холодном воздухе раздалось громкое ржание, а затем женский протяжный и полный боли крик, девочка поняла, что кричит Ару. Баян выронила казан, расплескав грязную воду и запачкав подол своего платья. Она побежала к госпоже.
У коновязи бесновался Алакөз. Он рвал на себя привязанный к недоуздку аркан, закрывал крупом вход в юрту Ханши. Утробно ржал, вытянув шею куда-то в темноту, пускал струи пара из раздувшихся ноздрей. Поднимался на дыбы и бил копытами в мёрзлую землю. Прежде спокойный, словно телок, конь дыбил шерсть на загривке, было видно, как перекатываются под белоснежной шкурой напряженные мышцы.
Баян подумала, что жеребец учуял волка, но ханские борзые молчали, безмятежно дремля у овчарни. Девочка стала вглядываться в темноту пытаясь разглядеть, куда же направил свою ярость Алакөз. Никого не было видно. Баян прищурилась и увидела тёмную фигуру с мешковатой одежде. Девочка моргнула, и фигура растворилась в воздухе. Ару вновь подала голос, и Баян поспешила в юрту, прошмыгнув мимо перепуганного жеребца.
Малышка не могла видеть, как одна из сиреневых ленточек в её волосах подёрнулась серой ряской.
Войдя в юрту она застала Ару на четвереньках, с перекошенным болью и страхом багровым лицом. Перепугавшись, девочка прижала руки ко рту, застыла, но надсадно заржавший конь вернул её в реальность и Баян побежала собирать опытных уважаемых женщин общины, ведь время пришло – Ару рожала.
Женщины потянулись со всей стоянки в юрту к рожающей ханше. Они несли сладкий чак-чак, другие курт и баурсаки. Завели приветственную песню, встречая новую жизнь. Чтобы облегчить роды начали открывать сундуки, мешки, раскурили дымы. Ару стояла на коленях под которые заботливые помощницы подложили подушки. С роженицы начали снимать браслеты и ленты, развязали шнурки на платье, распустили волосы. На решётчатую стену юрты привязали аркан и пропустили его под мышками девушки. Ару подвывала и кусала до крови бледные губы. Лицо покрылось испариной и мелкие пряди прилипли к щекам.
