Великий Гэтсби*
Глава 1.
Мне в юности отец
оставил наставление:
-Не осуждай людей,
цени чужое мнение.
Он больше ничего
не произнёс в тот раз,
но смысла глубину
я понял лишь сейчас.
И моя сдержанность
с момента наставления -
ключ в диалогах
с надоедами в общении.
Но та особенность,
как Ахиллесова пята -
зануды чуяли её
стремясь ко мне тогда.
Мне в колледже вменив
политиканство -
студенты нелюдимые
вверяли тайны часто.
Хотя я не искал
подобного доверия,
ментально был далёк
от исповедей лицемерия.
Стараясь уклоняться
от «душевных» диалогов,
я начинал зевать
уткнувшись в книгу строго.
Ведь все интимные
признания людей,
по сути – плагиат -
из книг, чужих идей.
Я ясно понимал -
чутьё к мирской морали,
увы, дано не всем,
но многие того не знали.
Хвалясь терпимостью,
я признаю её пределы,
не важно, кто тот персонаж,
чтоб все его терпели.
Когда я прошлой осенью
вернулся из Нью-Йорка,
хотел, чтоб морализм
проник в устои тонко.
Я замкнут был в себе,
мне чужды чьи-то души.
Но Гэтсби – исключение,
как грех в достойном муже.
У Гэтсби был особый дар -
дарить друзьям надежду!
И романтический запал,
не виданный мной прежде.
Его мечту скрывала пыль
язвительных сомнений -
из зависти чужих людей -
сонм разноликих мнений.
Я сам из клана богачей,
облюбовавших средний Запад.
Наш род особенных кровей -
из герцогов Бэлоу, кстати.
Каррауэи – целый клан,
от брата дедушки истоки.
Торговля мелочью – был план,
в ассортименте, без мороки.
Окончив Йельский университет,
я Мировой войны участник.
А в наступленьях – сонм побед,
несло меня, что ветер-странник.
И средний Запад вдруг поблёк
в моих глазах от бури чувств.
Теперь я рвался на Восток,
финансов развивать ресурс.
Семья созвала свой совет
из родственников и друзей,
чтоб осознать приоритет -
куда мне двигаться скорей.
Отец дал фору – целый год -
оплатит все мои расходы.
Моею целью был Нью-Йорк,
мечты дадут благие всходы.
В Нью-Йорке снял себе хибарку,
восемьдесят долларов всего.
Ведь это лето было жарким,
в квартире жить не комильфо.
Мне финка завтрак подавала
и убирала вмиг постель.
Себе под нос всегда бурчала
не разбираемую трель.
И с новым днём палило солнце,
рождав уверенность во мне.
Я наблюдал в стекло оконца
мир очарованный во вне.
Такое действо воспаляло
желанье к новой жизни вкус.
Я принялся читать сначала
от Моргана – финансов курс.
Не ограничившись учением,
я стал описывать свой быт.
Как в Йели я писал со рвением
в своих новеллах мира вид.
Ведь парадокса жизни ради
ты видишь ярче всё вокруг,
когда глядишь, как будто сзади,
на этот мир – дворцов, лачуг.
Мой случай и моя кручина,
вдруг занесли в сей регион,
где зарождалась та причина,
которой я был поражён.
На тверди острова Нью-Йорка
два мыса словно два яйца,
на них стояли чудо виллы
друг против друга – два дворца.
Я выбрал домик в Уэст-Эгге,
где цены ниже на жильё.
Ведь мой бюджет не для утехи,
суть – в бережливости его.
Домишко, где я жил уютно,
стоял меж двух роскошных вил.
В ста ярдах берег, это чудно,
и пристань, где фонарь светил.
Великолепна вилла справа,
в нормандском стиле строен вид.
На вилле башня величава,
плющом подёрнута внакид.
Бассейн мраморный с водою
в саду на сорок с лишним акров.
С арендой очень дорогою -
усадьба Гэтсби, то взаправду.
Мой домик, как бельмо в глазу
на фоне вилл, особняков.
Но он так мал, как мох в лесу,
всё это без обиняков.
Зато, я славно наслаждался,
прекрасным видом на марину.
Ей постоянно восхищался
сквозь приоткрытую гардину.
Вдали у берега залива,
дворцы блистали от Ист-Эгга.
Там жизнь текла неторопливо -
всласть богатеев теша эго.
История рождалась летом,
начавшись скромно на закате.
Я мчался в «додже», приодетым,
в Ист-Эгг на маленькое пати.
Мне, Дэйзи Бьюкенен – красотка,
была троюродной сестрой.
Всегда нежна, душевна, кротка,
обворожительна порой.
С Томом знаком с университета,
в Чикаго у него гостил весной.
Беспечен, ярок, что комета,
в футбольных лаврах, как герой.
Источник изобилия для Тома -
его родителей богатства.
Сорил деньгами он не скромно,
не привлекая и злорадства.
Вернувшись в Штаты на Восток,
проехал с Дези всю Европу,
в Ист-Эгге Том осел, как мог -
в дворце ценою к небоскрёбу.
Так вышло – ехал я к друзьям,
которых в сущности не знаю.
Моих фантазий буйный шквал
тянул к неведомому краю.
Весёлый, красно-белый дом
в колониально-строгом стиле.
Его убранством я сражён -
простор лужаек в четверть мили.
Дорожки, клумбы, сад, газоны,
всё эстетично и красиво.
Для поло – меченые зоны,
прелестно, празднично и живо.
Обилие окон фасада
давало виды на залив.
Фонтан воды из брызг каскада
рождал помпезности мотив.
В распахнутых дверях веранды
расставив ноги в масть звезды,
стоял Том Бьюкенен, тот самый,
в костюме верховой езды.
Он возмужал, вдруг изменился,
ещё с нью-хейвенских времён.
Его надменный взгляд лучился.
Осанкой Тома – восхищён.
Фасон специального костюма,
подчёркивал громаду мышц.
В нём атлетичная фигура,
под тканью мощь, рельеф ключиц.
Он говорил с особым тоном,
объятым властной хрипотцой.
Тем подчеркнув особый норов,
за что невыносим порой.
Мы задержались на веранде
в лучах вечернего заката.
-Моё пристанище не дурно?!
Том восхищался грубовато.
