Венера в русских мехах

© Бронзова Т., 2009

© Разумов И., иллюстрации и художественное оформление, 2009

Все, что есть на этой земле – это ТЫ!

А не станет ТЕБЯ, не станет меня.

Потому, что все, что есть для меня

В этой жизни моей – это ТЫ.

10 июня 1990 года самолет «Аэрофлота» приземлился в аэропорту «Шарль де Голль» и, медленно сбавляя скорость, мягко покатился по посадочной полосе к месту высадки. Пассажиры аплодировали мастерству пилота, благополучно доставившего их из Москвы в Париж. Не дожидаясь команды стюардесс, многие из них уже отстегивали пристяжные ремни и, хлопая дверцами полок, вытаскивали свою ручную кладь в предвкушении встречи с французской столицей.

– Просим пассажиров оставаться в креслах до полной остановки самолета. Пожалуйста, займите свои места, – взывала по радиосвязи бортпроводница на русском и французском языках.

Нехотя все стали опять рассаживаться.

Пассажиры первого класса в своем стремлении к скорой высадке из самолета ничем не отличались от остальных.

– Димочка! Вернись ко мне. Быстро! – молодая полная женщина, блистая огромными бриллиантами, отдавала команды малышу лет четырех, убежавшему по проходу между креслами.

– Что же вы, мадам, отпускаете ребенка, когда самолет находится еще в движении! – игриво проговорил с французским акцентом сидевший в соседнем ряду дородный мужчина в дорогом сером твидовом костюме.

– Не ваше дело, – огрызнулась «бриллиантовая».

Француз, явно не ожидавший такого резкого тона, обиженно поджал губы и, отвернувшись к иллюминатору, подумал про себя: «У этих новых русских никакого воспитания».

– Пожалуйста, посадите ребенка на место, – услышал он и, обернувшись, увидел, как стюардесса передает с рук на руки мамаше сбежавшего Димочку.

– Не указывайте, что мне делать. Если захочу, куплю весь ваш самолет и будете передо мной плясать! – наглым тоном парировала та, сверкая бриллиантами.

– Пожалуйста, посадите ребенка на место, – тихо повторила стюардесса, натужно улыбаясь, чтобы не потерять «лицо компании».

– Принесите ребенку кока-колы и прекратите указывать мне, как я должна поступать. Делайте то, что я вам говорю. Я плачу за этот первый класс такие деньги, что вы не смеете мне делать замечания, – почти срываясь на крик, нервно произнесла «бриллиантовая» дамочка.

Стюардесса, еле сдерживаясь, чтобы не ответить хамоватой пассажирке, пошла за кока-колой для ребенка. В последнее время на борту часто попадались подобные люди. Еще недавно ничего не имеющие кроме, может быть, десяти классов образования, а теперь по уши упакованные в бриллианты, с кредитными картами, на счетах которых значились цифры со многими нулями в долларовом эквиваленте, они считали, что им принадлежит весь мир, а все остальные – только малые песчинки, которые существуют исключительно для того, чтобы им прислуживать.

Вероника отстегнула ремни безопасности и хотела было привстать, чтобы защитить стюардессу от наглости женщины, но профессор Лямин, сидящий рядом, властным движением руки усадил ее обратно в кресло.

– Виктория Васильевна, не вмешивайтесь. Нарветесь только на очередное хамство. Эти нувориши абсолютно несносны. Разве мало мы с вами встречаемся с подобными в нашей клинике?

Вероника тяжело вздохнула и, утвердительно тряхнув головой, послушно села.

– Больше всего на свете ненавижу хамов, – тихо произнесла она.

Вероника впервые летела первым классом, равно как и вообще за границу. Профессор Лямин, руководитель института кардиологии, в котором она работала, импозантный, с густой седой шевелюрой, недавно переживший свой семидесятилетний юбилей, выглядел моложе своих лет.

– Виктория Васильевна, а ведь вы в первый раз в Париже? – обратился он к ней, отстегнув ремни и блаженно потянувшись в кресле.

– Да. Но хотя я никогда здесь не была, с этим городом у меня много связано.

– Странно, – Лямин посмотрел внимательно на Веронику. – Связывает хорошее или плохое?

– Никогда не задумывалась над таким вопросом, Константин Петрович, – ответила Вероника и слегка улыбнулась. – Пожалуй, и хорошее, и плохое. Все вместе.

– А вы загадочная женщина, Виктория Васильевна, – Лямин взял ее за кисть. – Будь я помоложе, влюбился бы в вас.

– А как же Елена Сергеевна? – мягким движением высвободив руку, засмеялась Вероника.

– Ну, это я так, теоретически, – усмехнулся Лямин и с сожалением вздохнул. – Поскольку моложе я не стану!

«Отстегните пристяжные ремни и приготовьтесь к выходу из самолета. Первыми выходят пассажиры экономического класса. Пассажиры первого и бизнес-класса будут приглашены дополнительно», – объявила стюардесса и повторила по-французски.

Пассажиры эконом-класса, уже давно отстегнувшиеся, толпились в проходе.

– Странное распоряжение! – удивился Лямин.

– Это по какому праву эконом-класс выходит раньше первого? – крикнула скандальным голосом «бриллиантовая».

– Иначе нарушится балансировка, – спокойно ответила ей стюардесса.

– А… – протянула удовлетворенная ответом «бриллиантовая». Незнакомое слово «балансировка» подействовало на нее магически.

– Что ж, посидим. Подождем, – пробурчал себе под нос Лямин.

Когда они вышли в зал прилета, то немедленно увидели человека, высоко державшего плакат, на котором было написано по-английски: «Международная конференция кардиологов. Господин ЛЯМИН, госпожа ВОРОНЦОВА».