Сияющая, пламенная, солнечная Пасха!
Сверкающая, сбывшаяся, подлинная сказка —
Отверстые врата в любовь под облачною сенью,
Кагор, Твоя святая кровь, во славу Воскресенья.
Тебе Христос воскрес! Нам всем, зверью и люду!
Мария Магдалина, о, тебя не позабуду —
Тебе явился ясный огнь, и ветр, целуя пламя,
Все слышал, как ты плачешь,
все знал, что будет с нами.
Катай же на ладони яйцо в кровавой краске!
И подними лицо к Тиберью в детской ласке —
И руку протяни, и он возьмет, пылая
Стыдом и любопытством, как на пороге Рая.
Ах, римский император! Нет о тебе помину.
Господь-то Пантократор под куполом раскинул
Крестообразно руки – мозаика искрится,
А за плечами Бога – все лица, лица, лица…
А птицы так поют в ветвях!
Захлебно и хрустально!
Далёко Страшный Суд! Впотьмах!
Черно и чужедально!
А тут весенний царский день,
цветней алмазной грани —
И вдруг… Креста наляжет тень
крылами покаяний…
Да, ты Голгофы не забудь! Гроза грохочет в спину.
Огнем под ноги ляжет путь, Мария Магдалина!
Яйцо, и пасха, и кулич, освящены, всесильны, —
Настанет день – взовьется клич
среди холмов могильных!
И кости мертвые, восстав, оденутся телами.
И друг на друга поглядим горящими очами!
Да, люди, – только свечи мы, возожжены без чада,
Пылаем средь пещерной тьмы безумным водопадом!
Да, только миг один горим! Нам меда, воска мало!
Взахлеб о счастье говорим! И без конца-начала,
Навек обнявшися, летим, от праздника-веселья —
Туда, где звезд парчовый дым, в объятья Воскресенья!
Дай, Магдалина, мне яйцо! Рыдая и ликуя,
Я освящу твое лицо трикраты – поцелуем.
Глазами, плача, освещу, благословлю устами,
Сплетемся, крепко обнявшись, горячими крестами!
Да, человек – то крест живой!
Живейший, изначальный!
А облако над головой – что нимб многострадальный!
Но, попирая смерть и боль небесными стопами,
Ты радуйся! Господь с тобой! Господь со всеми нами!
Ты радуйся! И ты живи! И Пасху празднуй снова —
На самом краешке любви, вне выдоха и слова,
А только светом слезных глаз, христосуясь, целуя
Один, другой и третий раз, рыдая и ликуя,
Под нежной майскою листвой, ее зеленым клеем,
Покуда веруем, живем, и любим, и жалеем.
