Вера Ермолаева

Вера Ермолаева
О книге

«Витебская Джоконда» Вера Ермолаева происходила из семьи дворян-народников, прекрасно знала европейское искусство, училась в мастерской М. Бернштейна и участвовала в русском Дада – кружке «Бескровное убийство». Она стала правой рукой К. Малевича в Уновисе, энергичной деятельницей Гинхука и теоретиком пластического реализма. Несмотря на тяжелый недуг (всю жизнь Вера Михайловна ходила с тростью), она обладала редкой энергией и жизнелюбием, притягивала и организовывала молодежь, много и легко работала. Эти качества позволили ей в последние годы стать важной художницей лебедевского Детгиза, оформить десятки книг – в том числе текстов своих друзей-обэриутов.

Путь Ермолаевой был «остановлен на бегу» – вместе с осужденной и погибшей в Карлаге художницей в 1957 году исчезла и ее эпоха. Но если станковое наследие авангарда могло пропасть или десятилетиями лежать в папках, то книги живут рассредоточенной жизнью тиража. Они тоже хрупки – маленькие литографированные листочки на скрепке – и спустя почти сто лет, собранные вместе, они смотрятся как живописная панорама великой эпохи.

В данное издание вошел очерк творчества Веры Ермолаевой искусствоведа Антонины Заинчковской, исчерпывающий на данный момент набор документов и текстов художницы и небольшой каталог ее книжной графики.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Книга издана в 2024 году.

Читать Вера Ермолаева онлайн беплатно


Шрифт
Интервал

Текст и подготовка к публикации документов

Антонина Заинчковская

А+А выражает благодарность Ильдару Галееву, Галеев-Галерее и частным коллекционерам за сотрудничество в работе над книгой.



© Антонина Заинчковская, текст, 2024

© «Ад Маргинем Пресс», 2024

© «ABCdesign», 2024



А+А – совместный импринт ООО «АВСдизайн» и ООО «Ад Маргинем Пресс»


Все новости А+А

на сайте: www.aplusabooks.ru

Вера Ермолаева. В поисках пластического реализма

Искусство – это то, что останется,

что никогда не выветривается.

К.С. Малевич

Необычная и яркая судьба Веры Михайловны Ермолаевой глубоко трагична. Для времени, о котором пойдет речь, подобная формулировка вряд ли удивительна. Как ни один другой период в истории русского искусства ХХ века, 1910-е – 1920-е годы были богаты по части новаторов. В это время рождались личности настолько неординарные, что их жизнь и творчество не могли уместиться в обычных рамках.

Чудом сохранившееся наследие художницы свидетельствует о потрясающей силе живописного таланта, подкрепленного школой лучших мастеров русского авангарда. «Ее работы, как бы легко и свободно сделанные, всегда глубоко эмоциональны, изысканны по цвету»[1]. «Привязанности В[еры] М[ихайловны] менялись очень часто. Она не боялась увлечений. Наоборот, со страстью и целиком отдавала себя то кубизму, то фовизму, то сюрреализму. Но сила ее индивидуальных качеств художника была такова, что она всегда оставалась сама собой. Ее темперамент и вкус торжествовали над любой системой. Живопись, в которой в конечном счете цвет решает всё, ее живопись <…> растворяла любые предвзятые теории, к которым, впрочем, В[ера] М[ихайловна] относилась без всякого фанатизма. Она работала невероятно много, легко, почти играючи, не зная никаких «но», позволяя себе любую, будто бы странную прихоть. И всё, до чего дотрагивалась ее рука, превращалось в настоящее искусство»[2].

Ермолаеву ценили витебские студенты и коллеги по Гинхуку, обожала детгизовская молодежь. Окружавшие помнили ее как «человека блестяще образованного, свободно владевшего европейскими языками, знавшего искусство лучше, чем первоклассные искусствоведы этого времени»[3]. Современники сохранили память о Ермолаевой как о прекрасном, обаятельном и скромном человеке. «Она несколько недоверчиво относилась к роли женщины в искусстве и, когда смотрели ее работы, с милой улыбкой говорила: «Женщина в искусстве призвана не столько творить, сколько создавать атмосферу искусства вокруг талантливых художников». Красивая. Женственная»[4]. «Тому, кто видел ее гуаши и, не зная, чьи они, дивился безудержной свободе и стихийной силе письма, в голову не могло бы прийти, что этой кистью водила не просто рука представительницы слабого пола, а еще пораженной тяжелым недугом»[5].


Вера Ермолаева. 1916


Несмотря на болезнь, Ермолаева была жизнерадостна, невероятно энергична и работоспособна. Она отправлялась в далекие путешествия, обожала верховую езду, могла управлять лодкой. «На озерах В.[ера] М.[ихайловна] любила ходить под парусом, не страшилась непогоды, ветра, дождя»[6].

Дух реформаторства…

Вера Ермолаева родилась в селе Ключи Петровского уезда Саратовской губернии 2 ноября 1893 года[7]. Ее мать, Анна Владимировна Унковская (1854–?), умерла рано. Она происходила из старинного дворянского рода второй половины XVI века и по материнской линии являлась баронессой Унгерн. Фамилия Унгернов берет начало с XIII века. В России были известны два представителя этой фамилии: Карл Карлович Унгерн-Штеренберг (1730–1799) – адъютант Петра III, и другой Карл Карлович Унгерн-Штеренберг (ум. 1872), который вошел в историю как строитель российских железных дорог – Одесско-Балтийской, Кишиневской, Харьковской, Елисаветинской и т. д.[8]

По отцовской линии среди предков Веры Михайловны были замечательные личности, – своим родоначальником семья считала Савву Ермолаева, «подьячего Пензенской приказной избы, получившего в конце XVII в. за службу поместье в 60 четей земли в Завальном стане Пензенского уезда»[9]. Прабабка Веры Михайловны в 1804 году совершила полет на воздушном шаре над Москвой. Дед Сергей Петрович и его брат, Дмитрий Петрович, были участниками войны 1812–1814 годов, масонами, близкими кругу декабристов. В семье хранился альбом К. Рылеева с его автографом. Отец художницы, Михаил Сергеевич Ермолаев (1847–1911), являлся активным земским деятелем, председателем уездной управы. С 1897 года семья Ермолаевых зимой постоянно жила в Петербурге, где отец издавал легальный марксистский журнал «Жизнь» (1899–1901), финансировал деятельность внепартийного «Трудового союза» (1906). Старший брат Веры Михайловны, Константин, к которому она была особенно привязана, стал профессиональным революционером-меньшевиком (партийная кличка «Роман»), членом Центрального Комитета партии.

Мировоззрение отца и брата, которыми Вера Михайловна всегда гордилась, отразилось на формировании круга ее интересов. В семье поддерживались либеральные традиции восьмидесятых годов XIX века. «В ключевском доме было всегда много гостей, родственников, знакомых, особенно молодежи»[10]. Родители были дружны с сестрами Верой и Евгенией Фигнер, помогали им в пропагандистской деятельности, из-за чего попали под негласный надзор жандармского отделения



Вам будет интересно