Дул холодный пронизывающий ветер. Воды канала Эри вздыбились огромными волнами. Было очень холодно, Кэтрин Карнахэн дрожала и ежилась в своем поношенном клетчатом пальто.
С наступлением сумерек начал наползать туман, и теперь вокруг баржи словно образовалась густая стена серой ваты. Кэтрин едва различала свою руку на румпеле. Бечевника совсем не было видно, и только глухой стук копыт по твердой утоптанной земле и движение «Кошечки Карнахэна»[1] доказывали, что мулы и их погонщик Тимми Уоткинс здесь, наверху, делают свою работу.
С того места, где Кэтрин правила румпелем, не было видно фонарей, висевших на носу баржи. Судам не полагалось ходить по каналу ночью в такой густой туман, но причаливать здесь, в Сайд-Кате, было бы полным безрассудством: это место славилось жутким разгулом преступности, насилия и разврата. На пространстве в два жилых квартала умещалось двадцать девять салунов, завсегдатаями которых были бандиты всех мастей и калибров. Про Кат говорили, что там в день бывало по несколько сотен драк, и каждую неделю в канал сбрасывали по трупу. И хотя бандиты обычно не трогали людей с канала, случалось, что какой-нибудь пьяный или чокнутый нападал на тихоходные суда.
Кэт тихо выругалась. Если бы не Мик, они проехали бы Кат еще днем и сейчас преспокойно стояли бы на причале вблизи Олбани, ели что-нибудь горячее. Ох, надо было лучше приглядывать за отцом! Как же она не заметила его беспокойно бегающего взгляда, верного предвестника запоя?
Но вот же – не заметила, и Мик просто исчез из дока, пока они с Тимми готовили «Кошечку» к отплытию, а появился только сегодня утром, пьяный вдрызг. И все бы ничего, будь на дворе другие времена, но им надо было наверстывать потерянные часы, вот почему они рискнули не делать остановку на ночь. Доставить груз муки к месту надо было строго в назначенный день. Если опоздают, придется платить штраф – из стоимости перевозки вычтут приличную сумму за каждый день просрочки.
Кэт какое-то время горько размышляла об отце, Мике Карнахэне, пьяно храпевшем внизу на койке. Но что толку теперь горевать? Надо делать дело – вести баржу, пробиваться сквозь туман. Как-никак, а ей здесь лучше, чем бедняге Тимми, которому приходится тащиться все эти мили за сонными мулами. По сравнению с ним у нее здесь хоть какие-то удобства. Иногда погонщик мог ехать верхом на одном из мулов, но только не в такую ночь, как эта, когда с берега не видно баржи.
Сквозь пелену тумана Кэт услышала слабые металлические звуки пианино, перемежавшиеся хриплым пьяным смехом, и опять задрожала, на этот раз от страха. Если бы кто-то из молодчиков Ката узнал, что мимо проплывает баржа «Кошечка Карнахэна», что ведет ее девчонка двадцати двух лет, а мулов погоняет восемнадцатилетний паренек, подонки не устояли бы перед искушением легко поживиться.
Конечно, посторонний человек мог и не разобраться, что на румпеле «Кошечки Карнахэна» – девушка. На Кэт были мужские брюки, ботинки и пальто, а длинные каштановые волосы скрывала мужская шерстяная шапочка.
Только вблизи и при хорошем освещении можно было заметить ее тонкие женские черты, узкое лицо с живыми голубыми глазами, маленький носик и изящный аристократический рот. Но издалека Кэт, к счастью для себя, вполне сходила за парня, ибо была девушкой высокой, достаточно широкоплечей. Мужская одежда делала ее по-мальчишески угловатой.
Другие канальеры, обитавшие на собственных кораблях, многие из которых знали ее еще с рождения, были не из болтливых. Они редко разговаривали с сухопутными жителями, только в случае необходимости. Но даже если это случалось, про Кэт они помалкивали, поскольку в большинстве своем эти люди восхищались определенными отступлениями от общепринятых норм.
Несмотря на сырой холод и страх, Кэт чувствовала, что начинает клевать носом. Она уже и не помнила, когда в последний раз спала. Организм требовал отдыха.
Вдруг до нее донеслись звуки, которые быстро отогнали дремоту. Кэт резко вскинула голову и прислушалась. Опять те же звуки – мужское мычание и шум драки. Протерев глаза, она уставилась в туман, но ничего не увидела.
