1 книга.
“По мере того, как в республике водворяется роскошь, умами овладевают частные интересы. Людям, которые довольствуются одним необходимым, не остается делать ничего иного, кроме славы для себя и Отечества. Но душа человека, развращенного роскошью, имеет много иных желаний. Она вскоре станет врагом законов, которые стесняют её”. Шарль Луи Монтескьё.
1. Отложив в сторону инструменты, доктор некоторое время смотрел на свои руки, затянутые в перчатки. На них буро-синеватые пятна, не похожие на кровь человека. Всего три часа назад эти руки приняли новорожденного младенца в одном из родильных домов, а теперь потрошат мертвые тела. Мать малыша, появившегося на свет, назвала сына именем доктора, спасшего и ее и ребенка. Где-то, спустя несколько лет в школу пойдет ещё один Эдгар. Кем он станет? Каким он будет?
Тяжело вздохнув, молодой профессор рассеянно кивнул ассистенту:
– Зачитайте отчёт по лягушонку, пожалуйста, гер Нойманн. Надеюсь, вы ничего не упустили.
Ассистент суетливо поправил круглые очки и, схватив стопку листов, начал скороговоркой:
– Протокол осмотра тела. Объект ВВ239Д. Тело поступило 26 мая в 12 часов 34 минуты. Участвующие в осмотре лица: доктор фон Рохау, ассистент Отто Нойманн с внутренними правилами ознакомлены, расписка о неразглашении подписана (см. дело № 2224432)…
– Гер Нойманн, пропустите шапку протокола. Меня интересует исключительно отчёт об осмотре тела, – Рохау устало опустился в кресло и потянул перчатки с мокрых от пота рук, раздражённо оглядывая залитый кровью кафельный пол – кровосток не справлялся или засорился. Странно, кровь не свернулась в теле, невзирая на большое содержание меди. Вероятно, тело хранили в запаснике, не защищённом от химических образцов, или подверглось космическому облучению во время перелета. Надо было проверить уровень радиации до вскрытия.
Марлевая повязка, сшитая в десяток слоев, не защищала от запаха разложения, невзирая на хорошую вентиляцию помещения. Тело пора бальзамировать и тампонировать. С крупных ноздрей, длинных ушей и желтых, потухших глаз кота начала сочится жидкость, что говорило о том, что тело в естественном виде храниться уже не может.
Ассистент отвёл взгляд от молодого лица доктора с ледяными чёрными глазами и углубился в бумаги, предварительно поинтересовавшись:
– Доктор, почему вы называете трупы лягушатами?
Отто боялся смотреть на своего начальника, ведь и так ясно, что тот умирает от тяжёлого недуга. Во время вскрытия неземного существа доктор постоянно прерывался, чтобы оставить на соседнем столе смятые салфетки, пропитанные кровью. Рохау кашлял, буквально выплевывая куски собственных легких, но продолжал упрямо курить в перерывах, задумчиво прикрывая бездонные хищные глаза с тёмными кругами под ними. На высоком, покатом лбу нередко выступала испарина. Но на все замечания, доктор лишь отмахивался и криво усмехался.
В это время Рохау встал рядом и потянул на препарированное тело простынь, закрывая его.
– Потому что сырые, холодные и нежно-зелёного оттенка, – тихо ответил профессор, заботливо приглаживая ткань. – У художников есть понятие такого цвета, как “лягушка в обмороке”. Полюбуйтесь на фрау Бёргер, к примеру. Классический пример цвета “лягушка в обмороке”. Ещё они бывают голубые, цвета пасмурного неба, когда, глядя на них, так и тянет взять чашечку горячего кофе, обнять кота, завернуться в плед и думать о том, что им всем хорошо на том свете, любуясь закатом и вдыхая хвойный воздух леса. Большинство из них похожи на лягушат: добрые, милые, спокойные. Они уже ничего не просят, кроме почтения. Все они лягушата, но не это создание чужого мира, – пожал плечами Рохау, не в силах оторвать печального взгляда от тела. Он все ещё не верил, что перед ним существо, которого он надеялся никогда не увидеть в морге Земли. Его не должно быть здесь. Его место в дольменах скиров другой планеты.
– Читайте, гер Нойманн, а когда закончите, зашейте его и приступайте к бальзамированию и тампонированию.
Рохау отвернулся и задумчиво уставился в стену с облупленной краской.
– Да, доктор. Как это тело бальзамировать? Полностью? – Доктор Нойманн в это время размышлял о том, что его начальник нередко читал покойникам во время вскрытия классическую литературу, стихи или поэмы наизусть, объясняя это тем, что душам приятно слышать произведения искусства, а не горькие причитания и рыдания. Благодаря доктору Рохау, гер Нойманн значительно расширил свой кругозор, обогащаясь умственно и духовно. Да и читал доктор Рохау всегда с выражением, проникновенно, с любовью и нежностью раскладывая органы тел по порядку. Глядя на него, и санитары начали с большим почтением относиться к мёртвым, когда приходило время их готовить к погребению или кремации. Рохау создал вокруг себя удивительную рабочую атмосферу – всегда как-то тепло и уютно рядом с ним, не смотря на сложный, замкнутый характер и чрезвычайно своеобразную специфику работы.
Эдгар бросил на ассистента недовольный взгляд и тихо, раздражённо ответил:
– Как всегда – обколоть формалином, тампонировать. Читайте, гер Нойманн, читайте.
