Обычно весна в Италии – счастливое время: дожди смывают снег и зимние морозы, все вокруг зеленеет и распускается, а первый урожай ароматной земляники заполняет открытые рынки. В этом году все было иначе. Со стороны Сицилии на север пронеслась череда мрачных облаков, окутав страну густой пеленой.
23 мая был жестоко убит прокурор Джованни Фальконе, непримиримый борец с мафией. Бомба, заложенная на автостраде рядом с аэропортом Палермо, разворотила дорогу, по которой ехал Фальконе. В результате взрыва погибли также его жена и трое полицейских. Об этом кричали во всех новостях, писали в газетах. Об этом говорили везде, даже в Фаволе, захолустном городке, центр которого состоит из ратуши шестнадцатого века, маленькой барочной церкви, табачной лавки и бара-ресторана, Даже в этом крошечном городке на холмах Пьемонта, с населением менее трехсот человек, все говорили о позоре правительства, которое лишь беспомощно стояло в стороне, пока криминальная банда сицилийских головорезов сеяла вокруг хаос.
Все, кроме девятилетнего Луки Тавиано. Он был слишком поглощен своим собственным несчастьем. Марио Северезе заразил насморком и резким сухим кашлем почти весь третий класс. И если обычно простуда длилась несколько дней, в этот раз организм Луки не мог справиться с болезнью довольно долго. Его бабушка заволновалась.
– Я в порядке, Nonna[1], – попытался он ее успокоить. Но она все равно позвонила доктору Руджеро. Этого Лука боялся больше всего. Доктор Руджеро, девяностолетний старик, был единственным врачом в городе. Если не возникало срочной или чрезвычайной ситуации, все по-прежнему стучали в его дверь. Nonna считала его возраст доказательством компетентности врача – он явно знал, как прожить столько лет и оставаться здоровым. Лука не соглашался с этим утверждением. Он не проводил глубокой аналитической работы, а принимал внимание преимущественно только разлохмаченную шевелюру и пятнистую кожу доктора. Дом Руджеро тоже внушал страх. В нем всегда было темно, независимо от времени суток, повсюду висела паутина, и он просто кишел кошками. Они сидели везде – на стойках, на мебели. Франко Морелли утверждал, что в последний раз видел там дикого кабана. Марио Северезе клялся, что в доме водятся летучие мыши, возможно даже вампиры.
Поэтому, пока вся Италия оплакивала потерю своего мужественного прокурора, Лука пытался придумать, как бы избежать поездки к доктору Руджеро в дом с привидениями. План созрел в школе, после напряженной дискуссии с Франко и Марио во время перемены.
Следующим утром, когда бабушка вошла в комнату, Лука притворился спящим. Краем глаза он видел, как Nonna потирает руки, слышал ее тихое дыхание. Когда она положила ладонь на его лоб, Лука замер в ожидании. Обычно он молился о температуре, означавшей освобождение от школы. Но не сегодня. Сегодня ему хотелось бы, чтобы его тело было настолько холодным, насколько это возможно. Накануне вечером, когда все уснули, он прокрался вниз и спрятал пару носков на дне морозилки. На рассвете, едва услышав доносящиеся из ванной шаги бабушки, вынул носки, которые к тому времени уже замерзли. Лука держал их на лбу, пока кожу не защипало так, что стало невозможно терпеть. Потом сунул их под подушку.
