в которой Катюшку ждут необыкновенные приключения
– В давние, стародавние времена жил-был царь, и было у царя три сына.
– Мам, мам, а почему три сына? У него что, дочек совсем не было?
– Не знаю, Катюш, может, и были, но сказка-то не про них, а про младшенького, Иванушку-дурачка.
– А я про дочек хочу, и чтоб младшенькую звали Катюшенька – дурачок, как меня.
– Ну, какой же ты дурачок, ты же у меня умница-разумница, да к тому же девочка, вот если бы Катерина Премудрая, или Катюшка краса, длинная коса, тогда да, а вот дурачок…
– Ну, мам, ну как ты не понимаешь, ведь Иванушка-дурачок в сказке всегда самый умный оказывается и самый добрый, вот и я такой же быть хочу.
– А разве Василиса была плохая и глупая? – спросила мама, поправляя Катино одеяльце.
– Ну, мам, она же вообще лягушкой была! А я не хочу быть лягушкой!
– А что так? Может тебе бы даже понравилось шлепать пузом по болотам, ты же ведь любишь в речке прыгать, осталось только квакать научиться!
– Кирилл, не дразни сестру, ты же старше!
– Всего-то на три годика, – пробурчал Кирилл.
Брат и сестра Катюша и Кирилл Агафоновы делили одну комнату на двоих, их кровати стояли по разные стороны от большого окна с желтыми кружевными занавесками и цветами в зеленых горшках на подоконнике. И хотя ребята жили очень дружно, иногда Кирилл все же дразнил свою младшую сестренку, верившую в сказки и мечтающую о том, что в ее седьмой день рожденья к ней непременно прискачет принц на золотом коне и подарит сивку-бурку, волшебную палочку и, конечно же, шапку-невидимку.
– А и пусть дразнит, – ответила Катюша, разбрасывая черные кудри по подушке, – ведь если так, то я тогда буду лягушкой-царевной, а он старым лесовичком, с шишкой вместо носа.
– Это почему это?
– Да потому, что ты только на деревьях лазаешь да птиц гоняешь, вот и быть тебе лесовичком!
– Ну, уж нет, мы тогда с папой на тебя войной пойдем и королевство отберем!
– Не отберете, папа хороший, он меня никогда не обидит, понятно! И вообще, он в кар… мар… командировке!
– А в сказке твоей он на войну уйдет!
– А я кем буду в твоей сказке? – улыбаясь, спросила мама.
– Бабой Ягой! – засмеялся Кирилл.
– Сам ты! Мамочка у нас королевой будет. И будет она править волшебным королевством долго и счастливо, вот.
– Что-то не хочется мне быть королевой, можно я буду просто вашей мамой?
– Ну как ты не понимаешь, ведь я же буду принцессой, а ты моя мама, значит должна быть королевой!
– Ага, а еще у тебя должна быть фея-крестная, кем она будет? – спросил Кирилл.
– А вот мама ею и будет!
– Это как, – улыбнулась мама, – по совместительству что ли?
– Можно и по совместительству, но ты у меня будешь королевой-феей.
– Хорошо, только во дворце я жить не буду, ладно?
– А почему?
– А вот я бы пожил во дворце, – мечтательно прошептал Кирилл со своей кровати, – здорово там, наверное, все за тебя делают, все тебя любят, боятся, уважают, а ты только сладости лопаешь с утра до ночи.
– Не хочу я, чтобы меня все боялись, – ответила мама, и во дворце заблудиться боюсь, я хочу быть просто доброй, милой, всеми любимой мамой, и чтобы у деток моих все их заветные желания сбывались.
– И даже волшебная палочка, и Сивка-Бурка? – спросила Катюша, потирая глазки, уж очень ей хотелось спать.
– И даже волшебная палочка, и Сивка-Бурка, – согласилась мама, а Кирилл только что-то просопел и сладко зевнул. – Ну вот, Катюш, братец твой уже заснул, и тебе пора глазки закрывать. Сладких снов, солнышко.
– Сладких снов, мамочка. – зевнула Катюша и перевернулась на правый бок.
Мама вышла, тихонько закрыв за собой дверь.
– Ох, и фантазерка! – сказала она тихо, – Может, стоит меньше сказок читать?
А между тем в детской комнате что-то происходило, как будто на подоконнике поднялся маленький ураган: закружились в странном танце желтые занавески, красиво махая кружевами, зашевелились зеленые горшки с цветами, казалось, что они вот-вот подпрыгнут в воздух и улетят далеко-далеко, по шелковистой желтой дороге… а потом, на одной из зеленых веток, неожиданно начал расти небывалый цветок! Он был величиной с крупный апельсин и такого же золотисто-оранжевого цвета, как утреннее солнышко, и когда казалось, что ветка под ним сейчас обломится, цветок начал раскрываться. Сперва из него начал литься яркий свет, всех цветов радуги, потом стали по одному открываться лепестки, на одном из которых можно было разглядеть небывалой красоты замок, на другом широкий лес, на третьем глубокое море, четвертый украшали проплывающие облака, на пятом журчала прозрачная речка, шестой лепесток оказался игровой площадкой для десяти ребятишек, а на последнем, седьмом лепестке, стояла цветастая избушка, рядом с которой, женщина пасла коров и коз и пряла тонкую пряжу. Катюша еще не спала, а потому все это очень хорошо разглядела, ведь даже если это сон, то такого красивого сна она еще никогда не видела. И вдруг из сияющей голубой сердцевины волшебного цветка (а Катюша была уверена, что он именно волшебный) показался маленький человечек, в желтой жилетке и красных сапожках, с непомерно большим для его роста, туго набитым коричневым чемоданом. Человечек спрыгнул на подоконник, посмотрел на девочку, приложил палец к губам, призывая ее к молчанию, открыл чемодан и… все сразу прекратилось. Остановились зеленые горшки, безжизненно повисли занавески, пропал радужный свет, и только волшебный цветок остался на прежнем месте и на каждом его лепестке шевелились картинки, как в семи маленьких телевизорах, только вот звука не было.
