Вот уже три дня прошло с того момента, как мы прибыли на станцию, а я так и не привык к новым ощущениям, которые переполняли моё естество через край. И дело тут даже не в повышенной гравитации, хотя и она доставляла немалый дискомфорт. Тревога, не оставляющая на протяжении всего путешествия, переродилась в фобию. Причём, явного страха не ощущалось ни во время перелёта, ни после него. Но ожидание чего-то необычного, возможно странного или страшного, шевелилось в каждой клеточке моей плоти и нарастало с каждым часом. А ещё неведомое ранее чувство поселилось где-то глубоко внутри, и я никак не мог дать ему точное определение. Какое-то щемящее ощущение, побуждающее к неосмысленным поступкам. Так вот, сегодня, ни с того ни с сего, взял да и погладил по руке нашу Дану, руководителя экспедиции с высшим астрофизическим образованием. Та взглянула на меня своими огромными голубыми глазами, отчего щемящее чувство внутри только усилилось.
– Что за дела, Рэй, – возмущённо отдёрнув ладонь, воскликнула она, – Во-первых, это не гигиенично, особенно после твоей вылазки на берег. Надеюсь, ты хотя бы не забыл пройти дезинфекцию? Во-вторых, это выходит за рамки приличия и субординации…
– Прошу простить меня за необдуманные действия, – не переставая смотреть в её бездонные глаза, скорее для отговорки, ответил я.
– Впредь попрошу не совершать ничего подобного, – дважды моргнув своими длиннющими ресницами, отвела взгляд руководитель экспедиции и надтреснутым голосом добавила, – Доложи результаты исследований поверхности планеты и водоёма в частности.
– В целом вредных факторов, способных нанести непоправимые изменения организму, не выявлено. Никаких неизвестных бактерий и вирусов, от которых не было бы вакцинации у членов экспедиции, нет. Атмосфера вполне пригодна для дыхания, содержит некоторое количество летучих пахучих веществ. Все они возникают из-за выработки, выделения и улетучивания молекул, обладающих способностью возбуждать обонятельные рецепторы и вызывать различные ощущение. Всё это – процесс жизнедеятельности местной флоры и некоторых представителей фауны, – скороговоркой выпалил я результаты анализов, непроизвольно ища при этом взгляд Даны.
Но она, так и не посмотрев на меня, подошла к огромному овальному иллюминатору станции и отдёрнула розовые занавески.
Яркое дневное светило озарило фигуру руководителя экспедиции. Её бежевый свободный балахон стал почти прозрачным, под которым угадывались все очертания спортивно сложенного тела. Маленькие покатые плечи плавно переходили в стройный стан, образуя собой почти правильный треугольник с вершиной, заканчивающейся у талии. Упругие полушария ягодиц переходили в широкие бёдра, которые, в свою очередь, плавно разделялись на стройные и длинные ноги. По неизвестной причине картинка эта настолько взволновала меня так, что дыхание на мгновение заблудилось где-то между лёгкими и трахеей.
Дана заметила заминку в моём докладе, повернулась боком и спросила:
– Почему ты замолчал? Я жду продолжения…
С трудом переведя дыхание, я почувствовал, как затряслись все мои поджилки, а струйка холодного пота потекла между лопаток.
– На чём я остановился?.. – стараясь привести мысли в порядок, насупился я.
– На местных флоре и фауне, которые источают запахи в процессе своей жизнедеятельности, – улыбнулась астрофизик, – Меня же больше интересует водоём, чья вода настолько прозрачна и чиста, как кажется на первый взгляд.
– Водоём тектонического происхождения. Его площадь составляет приблизительно тридцать один миллион семьсот тысяч квадратных метров. Наибольшая глубина – тысяча шестьсот, что делает его самым глубоким озером на планете, – стараясь придать своему голосу «сухость», продолжил я, – Протяжённость составляет более шестисот тридцати тысяч метров, с переменной шириной от двадцати четырёх до семидесяти девяти тысяч. Пока не представляется возможным установить хотя бы приблизительный его возраст. Сразу несколько факторов противоречат друг другу. В частности…
– Загадки, загадки… – задумчиво произнесла Дана, тем самым перебив мой доклад, — С самого детства я любила таинства и неизвестность.
Взгляд астрофизика стал загадочным и казался немного затуманенным, что было нехарактерно для руководителя экспедиции.
– Всегда с упоением слушала лекции о мифах и легендах, и о прошлом Человечества. Некоторые предания прямо указывают на то, что наши далёкие предки населяли эту планету. Доподлинно неизвестно, по какой причине им пришлось покинуть свою колыбель и построить первую колонию там, где находится наш дом. И хоть сейчас всё это кажется выдумкой, я не перестаю думать об этих мифах и легендах, как о нашем прошлом. О прошлом всего человечества, которое сокрыто под тайной тысячелетий…
Дана говорила очень тихо, но казалось, что слова её проникали глубоко внутрь, где взрывались всей безудержностью симфонического оркестра. Всё то время, пока руководитель экспедиции делилась откровениями, я глаз не сводил с её бюста, который отчётливо проглядывал сквозь полупрозрачный бежевый балахон. Казалось бы, что может быть такого в обычной женской груди, что заставляло моё сердце биться учащённее. Подсознательно понимая всю неправильность реакции моего естества, я старался найти причину всего того, что начало происходить с моим организмом сразу же после прибытия на станцию. Поначалу ведь я даже порывался обратиться к Ринату, нашему медику, с целью обследования. Были у меня опасения, что подхватил тут какую-то неведомую заразу, но вовремя остановился. Осознание того, что изменения во мне произошли ещё до открытия шлюза, убедило мой разум, что виной всему особенности самой планеты, которые так влияют на моё естество. Наблюдая за другими членами экспедиции, я всё больше утверждался в том, что изменения в сознании произошли не только у меня одного. Яркий тому пример – Дана. Всегда строгая и собранная, требовательная и иногда упрямая, следящая с особым тщанием за своей внешностью, теперь она запросто могла появиться в кают-компании в повседневной одежде. Прежде все мы видели её только в сером облегающем комбинезоне, который хоть и подчёркивал её прекрасно сложенное тело, но это не вызывало никаких эмоций, потому что в подобной униформе ходили все члены экипажа. Волосы цвета кофе с молоком ранее были собраны в тугой узел на затылке, что придавало руководителю строгости и «официальности». А теперь её причёска вдруг взорвалась всей своей неистовостью. Шикарные светлые локоны ниспадали с плеч, образуя собой шёлковый ручей, способный свести с ума своей непредсказуемостью. А голос. Прежде в нём звучала только «сталь», способная поставить на место любого, даже самого непримиримого члена экспедиции. Сейчас же в нём появились оттенки романтики и ностальгии.
