Это был первый визит Быкова в Мексику. Можно было только удивляться, что за пять лет странствий он так и не побывал в этой удивительной стране. Как-никак, огромная, прелюбопытная и таинственная территория со ста миллионами жителей. Хотя расположена в Северной Америке, но вобрала в себя множество традиций Южной, соединив все лучшее и худшее, что есть в Новом и Старом свете. И если сама Мексика по праву входит в первую десятку крупнейших стран мира, то ее столица вообще превосходит все прочие, давая приют двадцати пяти миллионам человек.
Попав в Мехико, Быков почувствовал себя так, словно очутился на другой планете. Это был не город и даже не мегаполис. Это был целый мир, поразительный и незнакомый.
Каждый день приносил сюрприз за сюрпризом, так что голова шла кругом! Быков приготовился мучиться от жары, но мексиканское лето оказалось ничуть не жарче, чем то, к которому он привык у себя дома. Кондиционеров, правда, было маловато. Этим Мексика мало отличалась от родины. Зато все остальное заставляло удивляться на каждом шагу. То тебя угощают конфетами с перцем, то ты видишь, как в продуктовых магазинах кактусы продаются на манер нашей картошки, то едва уворачиваешься от велосипедиста с бурлящим котлом, в котором варится кукуруза, а то заглядываешь в захудалую уличную такерию, пробуешь треугольный мексиканский пирожок и понимаешь, что не уйдешь отсюда, пока в желудке остается хотя бы сантиметр свободного места.
Собираясь в поездку, Быков не знал, что именно будет фотографировать. Какой-то одной, узкой специализации у него не было. Быков снимал и величественные ландшафты, и городские пейзажи, и экзотических животных, и морских хищников. С тех пор, как он сделал себе имя в ведущих географических изданиях мира, ему не обязательно было согласовывать свои проекты с редакторами и арт-директорами. Его фоторепортажи из разных уголков света шли на ура и сами по себе. Как могло быть иначе с работами человека, принимавшего участие в открытии Атлантиды и разгадавшего тайну Бермудского треугольника? Добившись известности, Дмитрий Быков приобрел нечто более важное, чем деньги. У него появилась свобода. Как творческая, так и личная.
Вот почему, блуждая по исполинскому Мехико, он мог позволить себе не торопиться с выбором тем и кадров. Он просто наслаждался здешней атмосферой, так выгодно отличавшейся от обстановки других столиц, где все нетерпеливы и нетерпимы, суетливы и напряжены, обособлены и неприкаянны. В Мехико люди тоже спешили, как, скажем, в Лондоне или Токио, но спешили они иначе… у них были счастливые лица. Улыбались индейцы, нарядившиеся в шаманов, чтобы зарабатывать себе на хлеб, улыбались продавцы мороженого и бизнесмены в белоснежных рубашках, смуглые детишки и молодящиеся проститутки, крестьяне и сапожники, таксисты и полицейские. И ведь все были поголовно трезвые, так что пьяной эйфорией веселость нрава мексиканцев не объяснялась. Текила продавалась чуть ли не на каждом углу, однако потребляли ее главным образом иностранные туристы и гринго, как называли здесь американцев.
Быков благоразумно ничего крепче пива не пробовал. Выпить как следует он умел и любил, но только не во время путешествий. Находясь в «свободном полете», он не хотел терять остроту ощущений и ясность восприятия.
Чуть ли не каждый день звонила Лиззи Шеннон, и, общаясь с ней, Быков все больше преисполнялся уверенности в том, что дальше помолвки дело у них не пойдет. Она тоже это понимала. Окончательно все прояснилось утром того дня, когда Быкову предстояло испытать самое сильное потрясение в своей жизни.
В буквальном смысле.
– Знаешь, – сказала Лиззи виновато, – я не уверена, что у нас получится пожениться этим летом. Эдвард еще как-то готов смириться, но Генри неумолим. Давай подождем, пока он хотя бы в колледж поступит, ты не против, Дима?
Речь шла о ее сыновьях, довольно взрослых парнях, которые были не в восторге от связи матери со «славянским мачо», как они называли Быкова. Сам он тоже не рвался усыновлять двух британских тинейджеров, потому что понятия не имел, что с ними делать и как их воспитывать. И вообще ему не хотелось переезжать в Лондон.
– Я не против, – сказал Быков. – Послушай, Лиззи, ты вовсе не обязана хранить мне верность и держать данное слово.
– Нет, нет! – поспешно возразила она. – Мы столько пережили вместе, что было бы нечестно…
– Вот именно, – перебил он. – Когда на нашу долю выпали испытания, мы привыкли держаться вместе и решили, что это любовь. А может, я и вправду любил тебя там, на плоту, посреди океана…
– И на корабле, – мечтательно продолжила Лиззи. – Помнишь, как все сияло и переливалось по ночам, когда всплывали эти ужасные пузыри? Если бы не ты, я бы, наверное, просто сошла с ума.
– Я всегда буду рядом, когда понадоблюсь, – пообещал Быков. – Только позови. Но для этого совсем не обязательно быть вместе, пока смерть не разлучит нас и все такое. Понимаешь, о чем я говорю?
