Возвращение в Вальбону
Чтобы найти разгадку, придется пройти по краю бездонной пропасти.
Трое студентов из Чехии отправляются на каникулы в горный поход по массиву Проклетие. И исчезают. Семьи безутешны. К поиску подключается правительство, радио, телевидение. Но на след молодых людей не выходит даже Интерпол.
Несколько лет спустя Яна получает конверт, в нем – паспорт пропавшей сестры. Среди почтовых штампов есть один, который нельзя отнести ни к одному месту на карте – Вальбона 666. Неужели сестра жива и дает знак? Неужели ее еще можно спасти? Иначе кому и зачем понадобилось отправлять ее паспорт?
Эмир Кустурица, кинорежиссер и музыкант: Мастерски написанный роман, действие которого начинается в Праге, а заканчивается в албанских горах Проклетие. Он буквально затягивает нас в неизвестность, туда, где кончаются наши представления о том, как устроен мир. После прочтения этой книги я испытал чувства, подобные тем, что возникли у меня при прослушивании The End группы The Doors.
Анна Устинова, редактор книги: Вместе с героями романа читателям предстоит окунуться в мир, где опасность подстерегает на каждом шагу, где отгадка оборачивается новой головоломкой, где приходится идти к цели по краю бездонной пропасти – как в переносном смысле, так и в самом прямом. А еще это книга о той силе, которая побуждает человека действовать, даже если ему угрожает гибель. Эта сила – любовь.
Три факта:
1. История основана на реальных событиях.
2. Готовится экранизация.
3. Автор провел собственное расследование исчезновения студентов.
Читать Возвращение в Вальбону онлайн беплатно
«Мастерски написанный роман, действие которого начинается в Праге, а заканчивается в албанских горах Проклетие. Он буквально затягивает нас в неизвестность, туда, где кончаются наши представления о том, как устроен мир. После прочтения этой книги я испытал чувства, подобные тем, что возникли у меня при прослушивании The End группы The Doors».
Эмир Кустурица, кинорежиссер и музыкант
Эта история доказывает, что никакого милосердия не существует. Существует лишь чистая жажда жизни.
Йозеф Хабас Урбан
I
Старые счеты не ржавеют
Адрес этой клиники я нашел на пепелище в Албании. Почти полностью обугленная «Гостевая книга», и только на обороте обложки можно было разобрать нацарапанную надпись «Санаторий Св. Бонифация». Какое идилличное название для цели моего предпоследнего крестового похода! Место последнего мне еще не знакомо. Личные дела я урегулировал в своем завещании у юриста Владимира Абрамовича в Белграде на тот случай, если я не вернусь из Швейцарии. Речь ни в коем случае не идет о принятых формальностях и не о том, что полагается делать в таких ситуациях. Я должен сделать только одно: дойти до конца пути. Если я не вернусь, история моего сына Владимира и трех неизвестных студентов будет предана огласке так, как я обозначил в завещании. Если выживу я, значит, вероятно, будут мертвы те, кому уже вообще ничего больше не придется доказывать.
Меня зовут Зоран Войич, и я пытаюсь решить одну запутанную задачу. Говорят же, кто стремится, тот добьется. Так что я верю, что скоро стану таким счастливчиком. Хотелось бы мне, чтобы моя миссия положила конец событиям, в которые я оказался втянут. Я все время вижу эти следы на песке и обгоревшие стены Вальбоны, и, хотя эти следы давно смыты весенними водами, они будут вечно у меня перед глазами, пока я не найду того, кого ищу. Однако у моей миссии есть и другое измерение: она непреложна, ее нельзя остановить, как и закон крови. Он находится в генетическом коде человека с момента первого удара его сердца. Это инстинкт, самая сильная земная связь. Вера против закона крови – просто тряпичная куколка.
Я остановился на дальней парковке за городом, мой «мерседес» с тонированными стеклами тихо урчит; кажется, день, рождающийся из холодного утреннего тумана, должен быть обычным, как вчера, как неделю назад. Но он не будет таким, в этом я уверен. По крайней мере, для меня! Ветер гоняет по дороге желтые листья, вокруг ни души. Лишь сквозь просветы в туманной пелене явственно проступают контуры реки Аары, вид которой напоминает мне Дунай в Белграде.
Доктор Фишер в клинике Святого Бонифация ожидает курьера. Рутинные дела главврача не выходят за рамки ежедневных обязанностей: в восемь часов визит, в девять консилиум по поводу сложного случая, потом коммерческие вопросы. В одиннадцать – единственная важная встреча сегодня. Доктор Фишер не ожидает никаких сложностей, он просто уверен, что до обеда одна странная история из Албании наконец закончится. Я думаю, я чувствую на расстоянии, что ему действительно полегчает через пару минут после того, как стрелки часов замрут ненадолго на цифре одиннадцать. Однако не будем предвосхищать события. Курьер из Мюнхена должен привезти восстановленную «Гостевую книгу», дополненную именами клиентов, стертыми при пожаре. Доктор Фишер хорошо знает, что, несмотря на вчерашний промах, его четкий предпринимательский расчет может сделать загруженным его завтрашний день. Размышляя о хирурге у студеной реки, я выключаю мотор. Тишина обступает меня со всех сторон. Ветер с Альп несет опавшие листья и холод приближающейся зимы. Кожа на моем лбу и темени начинает гореть, я слегка потею и ощущаю поднимающуюся из глубины нервозность. Она похожа на крошечный пробивающийся ручеек, ищущий себе дорогу. Но я сейчас не могу поддаться ей: я не имею на это права. Дрожащими пальцами я стаскиваю с головы парик, изготовленный специально по моим меркам. Кончиками пальцев ощупываю рубцы от ожогов, они по-прежнему отчетливо ощутимы. Волосы после трансплантации растут на моей голове клочками, на отдельных островках кожи, но, вероятно, мое состояние после визита к доктору Фишеру улучшится. Уверен, что мне полегчает. Есть вещи, которые мотивируют человека двигаться дальше. Ради одной из таких я и приехал в Берн.
Я снова натягиваю парик, прежде чем выйти из машины. Без него я, скажем прямо, выгляжу не особо привлекательно. Мне не хочется, чтобы люди оборачивались при виде меня, особенно сегодня. Потом аккуратно надеваю новые очки, коробочка с красным лейблом TAG Heuer[1] летит на пол. Щупаю оправу, не могу поверить, что солнечные фильтры оказались такими темными. Теперь я все вижу в черном свете, а это нехорошо. В зеркале над приборной панелью я выгляжу гораздо лучше, чем на самом деле. Глаза закрыты черными стеклами, чернее моей совести, к черту их! Я снимаю очки, кладу их рядом с футляром. Сейчас я выгляжу вполне привлекательно. Единственное, что явно портит картину, – зеленый цвет глаз. Иуда был зеленоглазым. А вот если бы мои глаза были карими, я производил бы впечатление человека достойного, все двери были бы для меня открыты. Как раз в этом зеркало лжет больше всего. Я не тот, кем кажусь.
