Глава 1
Рик Жаворонок. Эверран, столица
Серые стены ущелья давно расплылись, смешавшись с дождевой пеленой, Рик стоял в каком-нибудь полуагме от одной из них, но ни беса уже не видел. Может, это из-за тумана? Хорошо бы, чтоб все же из-за него!.. Но скорей, всему виной лихорадка. Треклятый мор рыскал по восточной Адели еще с середины месяца урожая, из десятка заболевших выкарабкаться удавалось хорошо если двоим. Страшная штука! Сдыхали даже выродки эти высокородные, у которых и лекари, и прислуга… Какие уж тут шансы у бродяги?
Держась за стену, кое-как добрался до того места, где каменный выступ нависал над землей на манер козырька: очень хотелось укрыться от крупных дождевых капель, бьющих по физиономии. Костер бы сложить, соорудить хоть какое-нибудь подобие лежанки… Пусть Жаворонка и бросало в жар, он хорошо понимал, что кругом холодно и промозгло, уснешь сейчас – и привет. Только сил уже не было, веки смыкались сами собой. Раскисшая земля показалась желаннее любой перины.
И такой прекрасной, такой заманчивой казалась темнота. В ней не было места ни боли, грозящей к демонам расколоть виски, ни отупляющей слабости… В ней вообще ничего не было. Темнота звала, и Рик тянулся к ней, забыв обо всем на свете. Там он и остался бы – в темноте, если б не невесть с чего разбушевавшийся ветер. Он то хлестал наотмашь, то осторожно, по-дружески касался лица, сдвигал со лба слипшиеся пряди волос. Шелестел мокрыми ветвями, шептал что-то ободряющее, звал по имени… А когда сил у Жаворонка совсем не оставалось, и он снова соскальзывал в темноту – безбожно сквернословил и, кажется, даже угрожал. И приходилось жить. Кто же осмелится спорить со стихией?.. Темнота неохотно отодвигалась – дальше, дальше…
А потом из нее проступили очертания знакомой комнаты.
Ах небо, ну зачем ты так?! Уж лучше б и правда проснуться среди серых камней адельских предгорий, проснуться и понять, что не было всех этих четырех лет, что кругом все еще четыреста десятый год и моровое поветрие. Уж лучше оно, чем уставленные ввысь глаза мертвого Волка, залитые кровью мостовые и чудовище в закатных небесах.
– Фениксовы перья, я уже думал, не очнешься, – стало быть, на сей раз не ветер… Впрочем, с этим спорить не легче.
Жаворонок понятия не имел, отчего не подействовал яд, но нужно было срочно, немедленно исправить эту ошибку. Он рванулся к ножу, висевшему на поясе принца, и тут же обмяк. Даже не оттого, что движение прокатилось по телу волной боли – к бесам боль!.. Понял, что во второй раз он этого не сделает – попросту не сможет. Непонятно, как один-то раз смог.
– Тихо ты, не дергайся!
В лицо ткнулся краешек глиняной чашки, Рик сделал пару жадных глотков, и его тут же вырвало. Нейд сочувственно вздохнул и полез менять одеяло.
– И давно я?.. – узнать в этом скрежете собственный голос не получилось. Странно, что принц вообще сумел его понять.
– Пес его знает, наверно, часов десять. Тебя пытались отравить. То есть, не тебя, скорее всего – меня… Но вышла такая вот дрянь.
Рик промычал что-то понимающее. По крайней мере, объясняться не придется, спасибо хоть на этом! Туман перед глазами потихоньку рассеивался, и преступник уже мог разглядеть лицо Лиара Нейда – бледное, нездоровое, такое впечатление, что состарился он за эти часы лет на двадцать. Но вместе с тем никогда Рик Жаворонок не видел принца настолько счастливым – безоглядно, безоговорочно. И так тепло стало в груди от этой чужой радости…
Зажмурился и попытался отвернуться: не было сил смотреть. И права такого не было. Нейд истолковал этот жест по-своему:
– Поверь, ты выглядишь не лучше. Тебя можно было бы притащить на кладбище, и никто бы не заметил, что ты там лишний.
– Ну спасибо, приятель! – Язык едва ворочался, слова царапали горло, но натура брала свое: не любил он молчать, что поделаешь? – А я-то как раз собирался по бабам! Но раз уж выгляжу не очень, то и ладно, подождут.
– Кстати, об этом!.. – оживился Альвир. – Раздери меня фениксы, если Лина к тебе ровно дышит! Ты бы видел, как она за тебя испугалась. Так что ты очень правильно поступил, что выжил, нельзя такую девушку расстраивать!
Небо, какая же это все ерунда, что вообще может быть важно, в сравнении с нависшей над континентом бедой?! Только Рик все равно понял, что улыбается. Небесные горы, что бы там ни было, а жизнь – это все-таки бесовски славная штука!
Принц снова сунул ему кружку. Рик принюхался, и его опять едва не стошнило – от одного лишь запаха. За всю жизнь он не встречал ничего противней настойки чистотела.
