События, описанные в этом рассказе
являются художественным вымыслом.
Все совпадения с реальными,
географическими названиями, а так
же с фамилиями и именами людей,
ныне здравствующими или покойными
– случайны.
Ноябрь 2012 года в Ставрополе, конечно, ещё не был зимой и даже не напоминал раннюю зиму. Скорее это был разгар осени, когда она, смешав все краски природы, расплескала по городу и окрестным степям капли и мазки зелёного, жёлтого, красного, светло-коричневого и золотого. Восточный, ещё не холодный ветер потихоньку собирал листву с деревьев и кустарников, обнажая окружающую действительность, как будто любящий мужчина, целуя и лаская, расстёгивал пуговки на платье любимой, и оно потихоньку соскальзывало вниз с точёной фигуры. В редкие дни без дождя, в лучах уже не горячего, но ещё яркого осеннего солнца, эта картина, умноженная многократно в стёклах домов и в зеркальных витринах магазинов столицы Ставропольского края, была прекрасным дополнением к этому времени года, запечатлённому на картинах замечательных русских художников, таких как Поленов, Левитан, Шишкин, Жуковский.
В десять утра состоялся тяжёлый и тревожный для хозяина кабинета разговор по прямой связи с ГУВД Ставропольского края по аппарату чёрного цвета, без номеронабирателя, стоявшему отдельно на рабочем столе рядом с концентратором. Чёрный цвет Дмитрий Васильевич предпочитал всем остальным. Вот и машина в семье была чёрного цвета, да и к темноте хозяин кабинета относился скорее благосклонно, чем отрицательно. Много лет назад, будучи курсантом школы милиции, он любил заниматься по ночам. Ничто не отвлекало: ни соседи по общежитию, ни чужие разговоры, ни постоянное хлопанье двери их комнаты, когда ребята постоянно куда-то уходили, приходили с едой или с конспектами лекций. Уже на службе в структурах МВД Дима обожал сидеть ночами в засадах и пересекаться с бандитами на задержаниях. В эти минуты его организм выбрасывал в кровь большие порции адреналина, который, как наркотик для наркомана, давал ему кайф, чувство полного бесстрашия, чистоту мозга, способного принимать самые верные решения, и прилив сил.
Правда, в ту памятную ночь, когда он, уже, будучи старшим лейтенантом, оказался один на один с членами разыскиваемой банды, организм его подвёл и адреналина в кровь он не получил. Той ночью по странному стечению обстоятельств, из-за того что прикрытие отстало от сотрудников уголовного розыска, направленных на задержание вооружённых преступников, на десять минут, эти минуты стали роковыми для двоих работников милиции группы захвата. Они были сражены пулями бандитов, выпущенными из-за угла дома. Это был сектор ответственности омоновцев из прикрытия. Перестрелка резко оборвалась, так как с нашей стороны стрелять было уже некому. Старший лейтенант одиноко стоял на одном колене около ствола каштана, сжимая двумя руками макаров и молясь, чтобы ребята были ранены, а не убиты. Только что он сбросил из пистолета пустую обойму, заменив её полной. Он судорожно продолжал направлять оружие в просвет между домом, в который их группа пришла, и гаражом с открытыми воротами. В милиционеров стреляли из-за угла дома из пистолетов, а из гаража в них летели пули из АК-47.
Темнота немного отступила, когда зажглась лампочка на углу дома, тускло освещая номер дома – 2, название улицы, которое он запомнил навсегда – Мирная, и площадку перед домом, где и произошло это столкновение сотрудников милиции и ОПГ «Железноводские». Ребята из уголовного розыска все были в гражданском. Только Дима был в офицерской форме, так как начальник ОУРа снял его прямо с дежурства по отделу и направил в помощь группе захвата, посадив в уже отъезжающую машину с сотрудниками.
В тёмном проёме гаража Дима почувствовал какое-то шевеление, и ствол его пистолета Макарова немедленно был направлен туда. Из гаража, с поднятыми руками, вышел в освещённое место около дома молодой человек, подтянутый, в тёмном костюме и белой рубашке с галстуком. Войдя в круг света, он заговорил спокойным и ровным голосом:
– Послушай, опер, предлагаю прекратить стрельбу с обеих сторон. Посмотри вокруг – двое ваших сотрудников погибли, ты находишься на мушке четырёх стволов, один из которых – калаш. Поверь, шансов у тебя никаких. Даже если ты меня сейчас убьёшь, живым тебе не уйти. У тебя есть пара минут подумать. А я постою и подожду твоего решения. Успокойся, оцени обстановку. Есть ли тебе смысл ложиться сейчас рядом со своими людьми? Попробуй ответить себе на этот вопрос. Но знай: через долю секунды после твоего выстрела в меня ты будешь мёртв, потому что будешь изрешечён огнём из автомата и пистолетов ПМ моими бойцами. Подумай. И дай мне знать о принятом тобой решении. Я стою и жду его.
Дмитрий Поплавский сегодня, выдвигаясь на операцию, ждал и хотел выброса адреналина в кровь, ожидая после этого в нервной системе появление так необходимых ему при осуществлении захвата бандитов чувства смелости, решительности, прилива сил физических и сил в принятии мгновенных и, хоть и рискованных, но, однозначно, правильных решений. Однако адреналина не было. Теперь же, в сложившейся ситуации, почему-то, вместо так ожидаемого ощущения «адреналиновой бури», пришло чувство животного страха за свою жизнь. Он начал ощущать пот на ладонях, сжимавших пистолет. Страшно захотелось пить, на лбу выступила испарина, и в руках появилась дрожь. Всё существо его трепетало, соглашаясь со своим мозгом, что шансов остаться в живых, у него нет. Он был согласен на любое решение свыше – лишь бы сейчас не умирать. Его жена была беременна, он должен был получить квартиру, и в могилу ложиться из-за того, что группа прикрытия их не прикрыла, он не хотел. Надо было что-то отвечать на предложение бандита в костюме о прекращении стрельбы. И сотрудник уголовного розыска начал говорить, хотя чувствовал, что от сухости во рту, язык, несмотря на все усилия, еле шевелился.
