Виктор слишком рано оторвался от родителей. Причиной тому был младший брат, которым в семье занимались все, а его, Виктора, уже с четырнадцати лет воспринимали как помощника по хозяйству, как человека, на которого этого младшего брата можно оставить.
Сам по себе наш герой закончил последние классы школы, сам по себе выбрал будущую профессию, сам по себе уехал поступать в институт. А поступив, назад уже не вернулся, даже на остаток лета. Слишком дорого было возвращаться, да и много оказалось других нерешенных проблем.
Поселился он в общежитии на окраине Москвы. Перебивался ночными подработками, булочками из соседнего киоска, супом, который иногда готовили хлебосольные соседки. Их родители жили близко, и на каждые выходные девушки уезжали домой. Оттуда привозили целые сумки картошки, капусты, огурцов, варенья, а иногда и огромный пакет замороженного мяса. Из этого мяса готовили похлебку на неделю в большом казане. Каждое утро доставали его из холодильника, а потом торжественно возвращали обратно. Есть по-нормальному (так называл про себя Виктор приготовленную его соседками пищу) ему удавалось один или два раза в неделю, но и этим он был чрезвычайно доволен.
Крепких связей за время института у него не сложилось. Было несколько девушек, которые ему нравились и с которыми он даже гулял. Была среди них и москвичка, живущая у бабушки где-то неподалеку от Партизанской. Несколько раз она приглашала его к себе. Но так как ехать до нее было от его общаги часа полтора, то каждый раз он в последний момент передумывал и оставался, пускай и не в самых идеальных, но в привычных условиях, дома.
Когда долго живешь в каком-нибудь месте, волей-неволей делаешь его своим: появляются любимые книги, любимые вещи, дорогие сердцу черточки на обоях, даже свет, каким бы он ни был, пускай от просто висящей без всякого абажура тусклой и пыльной лампочки, – все становится родным, все знакомым.
После выпускных экзаменов Виктору уже определенно казалось, что уезжает он не из общежития, а из дома. И только потом выяснилось, что не только из дома, но и из хоть как-то, а устроенной жизни.
На первой работе, на которую он устроился сразу же после окончания института, ему не заплатили. Продержали полтора месяца. Иногда приходилось работать с раннего утра и до самого позднего вечера. Совмещать ее с какой-либо другой было невозможно. Да и не думал он, что нужно ее совмещать. Люди казались порядочными, добрыми… Когда же ему объявили, что испытательный срок им не пройден и что денег ему заплатить не могут лишь по той причине, что денег этих в организации нет, спорить не стал. Не стал разбираться с договором, который, кажется, подписывал, потому что в голову ему не приходило, что такие договоры нужно читать, и что стремление не согласиться с подобной несправедливостью может привести к желанному результату. Он был слишком гордым и поэтому просто ушел, презрительно хлопнув дверью.
