Лаура сидела на высоком стуле в маленькой, заставленной антикварными вещами, кофейне. Парижское солнце, пробиваясь сквозь пыльное стекло, играло бликами на её рыжих волосах, которые она, словно небрежно, подвязывала на затылке. Она перечитывала письмо, и её уголки губ едва заметно подрагивали. «…еще один Парижский туман, и я, кажется, теряюсь в нём не меньше, чем вы в своих ролях», – гласил текст, написанный знакомым, угловатым почерком.
Джонни.
Она знала, что он здесь. Чувствовала это, как лёгкое дуновение ветра. Вся кофейня казалась пропитанной его присущей только ему аурой: неловкой, но очаровательной энергией, смешанной с какой-то неуловимой печалью.
Он стоял у стойки, спиной к ней, и неторопливо разговаривал с барменом, похожим на старого французского философа. Лаура перевела взгляд на свои руки, в которых сжимала кружку с кофе. Горячий напиток обжигал пальцы, словно предчувствие чего-то неизбежного, волнительного.
Когда он повернулся, Лаура почувствовала, как сердце её пропустило удар. Джонни Депп, реальный, живой, словно сошедший со страниц её любимых фильмов, стоял перед ней. Но в его глазах не было той привычной игривой дерзости. Там была грусть, которая, как тёмная река, протекала сквозь его образ, делая его ещё более захватывающим.
