«В них и язык, и душа, и свобода»
Стихи Евгения Сибирцева – посланники красоты и поэтической гордой лиры. В его руках – волшебное перо. Строки переливаются лунным светом – то вечность делится своими секретами и таинствами. Стихи льются надеждой. Надеждой предстоящих встреч и новых мотивов. Словно несут в сердца мир потаенных снов. Любовь и верность в каждой лирической нотке.
Поет и мечтает, и плачет сердце читателя, и тает, полнясь стихами, звучащими на волне небесной тонкости и красоты…
Лира поэта переносит меня, читателя, в какие – то другие принадлежности души, другие внутренние опоры, мне под влиянием такой поэзии кажется, что я ощущаю то, что собственное свое привычное положение покинул. Я вдруг начал понимать то, чего я не понимаю; начал понимать, зачем мне надо понимать и мочь то, чего не могу.
Эта поэзия безнадежно проникновенная, красиво и непосредственно переносит меня в то душевное состояние, в котором находился тот, кто писал стихи. Я, читающий поэтические строки, чувствую, как стихия моей души выносит меня из забытьи и уносит в мир чувствований, и я сливаюсь с ним. Из отчаянного грешника современности, обуреваемого всевозможными недугами, я становлюсь существом порядочным, годным на какое – нибудь духовное… наслаждаюсь, живу, люблю, мечтаю и хочется утонуть в этих строках, и так и плыть по волнам своей памяти.
Душевно! Прекрасно! Светло! Легко! Уютно! Нежно! Глубоко!
Благодарю Бога, что он дарит нам талантов, пишущих такие изумительные стихи. И рад, что есть люди умеющие чувствовать и понимать прекрасное…
Охватывая широкий простор человеческого бытия, в хронометре времени которого, по воле Творца, встречаются образы нынешних событий и их давние прообразы, автору хотелось, чтобы твой дух, читатель, просто захватило от открывающегося отсюда вида на смысл и ценность Пути и Судьбы каждого, так глубинно отраженных в творчестве Евгения Сибирцева.
Будто неведомый скрипач играет ноктюрн Шопена, с души смывается вся тяжесть лет и возникает ощущение, что она летит за тучи, к небесам и звездам вслед, чтобы сказать вам: «Не откладывайте счастье на потом, лучше отложите все тревоги и суету». А главное – ваше мышление и понимание могут найти здесь, в стихах поэта, представленных в книге, неиссякаемый оплот своему любопытству, верованиям и убеждениям: «Для вас истина ничего не значит. Вы променяли ее на грошовый уют и лестную славу мужей ученых» – Фауст.
И пусть даже придется изменить свои взгляды на понятия «человек», «разум», «цивилизация». Где-то незначительно, а в чем – то кардинально. Но это – право выбора каждого.
И помните, помните всегда слова Мефистофеля: «…оставь свои недомогания, свои упреки!» И иногда оглядывайтесь. Вдруг там, где – то – та или тот, кто помнит и ждет…
В русском фольклоре, общепринятом обиходе называют счастье «седьмым небом» («я от счастья на седьмом небе»).
«Седьмое небо» – поэтическая фигура речи. Выражение красиво и незатейливо указывает, что на этом самом Седьмом Небе располагается Счастье, высшая степень радости и комфорта, пользы и удовольствия.
Выражение применил впервые греческий философ Аристотель в сочинении «О небе», где объясняется устройство небесного свода. Семь сфер неба, на каждой из которых своя жизнь. А на седьмом находится рай (состояние высшего блаженства). Оттуда ангелы принесли людям однажды Священные писания, законы, заповеди, живя которыми, человек может стать однажды этого Неба достойным.
Так и в стихах Евгения Сибирцева живо и эмоционально живу Надежда и Счастье, они словно по капиллярам сердечным с неба протекают. Оттого в его стихах все играет красками, пропитано душевным настоем; все молодо, свежо и так задорно пахнет радостью, добротой, любовью.
В его стихах – вера в Счастье, Радость и Любовь, он признает их единственным прибежищем человека, как во всех испытаниях, так и в поисках земли обетованной – пользы и удовольствия.
Каждый читатель неизменно, внимая звуку струн поэта, подпадает под влияние основательного штиля новосибирского поэта, которое автор книги назвал «сладкое ослепление надеждой».
Глубокая лиричность, налет фольклорной стилизации, частица винтажного русского романсирования – все такое напевное и очаровывающее романтической грустинкой. Плетение изящного словесного кружева вместе с мудростью.
Строки поэта пропитаны будоражащими эмоциями, потому они яркие и выразительные, изумительные, влезают в самые отдаленные уголки души. В них и язык, и душа, и свобода. В них – «Привилегия Феникса» – всегда возрождаться и обновляться.
Переосмысления, развороты, опыт и интуиция, экспозиции размышлений выстроены по аналогии с барокко, подобно Караваджо, выхватывают издалека лица и объекты, заливают ярким светом. Они вплотную придвинуты к читателю, глубоко и поэтично прочувствованы, в них естественное жизнеутверждающее бытие: суровая красота и трогательная нежность, подчеркнутая монументальность и пластическая, на уровне тактильного, ощутимость.
