Человек, который всегда незримо защищал меня, имел непростую судьбу.
Его жизненному пути было суждено оборваться в переломный момент, чтобы я смогла
продолжить свой путь без него, опираясь лишь на саму себя.
Это его история.
Я существо без сердца, без души,
Без трепета надежд, без ропота сомнений
Я – вечное. Жизнь для меня гроши —
Оброненная мелочь утешений
Я старше времени, я память обо всём
Мой дом стоит на берегу Вселенной
Бессмертие моё тоскует в нём,
Песок планет перебирая тленный
Андрей Вячеславович Лысиков
Если бы меня спросили, когда началась эта история, то я бы смело сказал: всё началось в полдень сырого и слякотного ноября, когда солнце, которого не видно из-за туч, едва подошло к зениту.
День был таким же, как и многие другие в моём добровольном изгнании. Близился исход осени с холодными порывами ветра и грудой недоделанных по хозяйству дел. Под крышей летней кухни уже стояли закатанные банки с соленьями, в морозилке заморожены ягоды и овощи. С деревьев в саду дождём сыплются грязно-золотые листья, покрывая и землю, и крышу роскошным узором ковра, который вскоре начинает гнить и удобрять собой почву. Сырость туманов наполняет неприветливый клочок земли где-то далеко, на окраине пригорода, в котором я когда-то родился, и вырос, и пережил всю странность своей юности.
В этот день ветер, как и всегда в ноябре, гнал с моря угрюмый дождевой фронт, пасмурный и влажный, тяжело перекатывая облака. Такая погода несёт за собой шторм или, чёрт его знает, что-то похуже. В печи, истлевая, угасали утренние головёшки дров. Новых я не нарубил, а надо бы: ночи становятся промозглее, чем моё одиночество.
В холодильнике пусто.
Но не это, а мысль о том, как там дочь, не давала покоя.
Пожалуй, пора ненадолго выйти из своего добровольного блэкаута и включить телефон. Скрываться вот так – идея не очень удачная.
Несколько раз дотрагиваясь пальцем до кнопки включения телефона, я в нерешительности то останавливался, то со вздохом решался. Ну вот… пора.
Аппарат лениво вздрогнул. Экран из чёрного засветился бело-голубым. Посыпалась почта, несколько пропущенных звонков и сообщений: одно от дочери, пара с работы, шесть от друга и…
На секунду я немного завис…
И да… Среди этого хаоса – короткое письмо. Чтоб его!..
Я оглянулся, точно боялся, что кто-то увидит. Что кто-то узнает мою тайну: я открою это сообщение, и то, что в нём написано, разом разрушит эту идиллию уединения в доме на окраине. Всё это погибнет: тихий двор, свернувшаяся клубком кошка, облетевшие деревья, опустевший розовый сад, сложенные у входа сарая лопаты и тяпки, топор, грязное полотенце, садовая роба, одинокое кресло на крыльце, шорох ветра… Всё это сотрётся, исчезнет, сгинет, погрузится в пучину воспоминаний, разрушит до основания мой покой. И всё же…
Из-за забора сосед лениво махнул рукой.
– О! Вот он ты! Привет! Давно тебя не было видно! Хотел бы я пожелать тебе доброго дня. Но день, похоже, совсем не добрый. Посмотри, что на небе творится. Тучи-то какие…
– Да, что-то будет, – тихо ответил я. Кажется, ветер заглушил мои слова.
– Лучше бы снег наконец пошёл. Дожди уже одолели. Всё убрал?
– Да, почти…
Ветер снова унёс слова прочь.
Я обречённо взглянул на два мутных одиноких чернеющих окна над крыльцом, на садовую утварь, выставленную перед сараем, и решил, что этот фронт работ по уборке точно никуда не денется. Чуть-чуть подождёт. Подождёт ровно пару минут, а пока я прочитаю то самое сообщение. Прочитаю, и ничего со мной не будет. Совсем ничего. Если там будет что-то, что меня ранит, я просто спрячу мысли, оставлю всё как есть и выберу себя. Просто скажу себе: «Нет, ничего не случится, ты уже достаточно хорошо научился владеть собой». К тому же я записан на этой неделе на приём к своему психотерапевту, и он снова поставит раскуроченные шарниры и шестерёнки на места. Так было, так есть, и так будет.
Родиться в семейной идиллии, чистым листом, мне не повезло, и каждый день жизни наращивал этот снежный ком так упорно, что стряхнуть с себя эту тяжесть оказалось задачей отнюдь не простой. Поэтому после тщетных попыток справиться как-нибудь самому – я сломался. Лишь стенам в этом доме известно, сколько раз я пытался починить себя. То количество попыток было настолько огромно, что я потерял счёт, оказавшись в этой самой точке, где не было хорошо. Но и невыносимо плохо тоже не было.
Кажется, сейчас даже голова не болит, и пасмурный день не так уж и плох: это небесное представление – самое прекрасное, что происходит с природой на исходе осени. Она дарует нам танец всей своей мощи, и я приветствую её каждой клеткой своего тела, любуюсь ей. Выхожу навстречу каждому шторму – утреннему и вечернему – и смеюсь, поднимая глаза к небу. Вот она ты, жизнь. Вот она ты, такая, какой сотворил тебя случай, господь бог… Чудо, невероятное чудо – ты. И я здесь. Я внутри твоего торжественного танца сотворения из ничего. И я внимаю тебе. И я могу насладиться твоей красотой, быть в ней. Быть частью её. Спасибо.
Подбираясь к крыльцу, ещё раз озираюсь – не смотрит ли кто? Опускаюсь в глубокое кресло из тёмного потрескавшегося ротанга, снова касаюсь экрана телефона, и жгучее, острое, короткое сообщение впивается в каждый нерв тела, точно осколки, парализуя его.
