– Лифчик сними, – командует мне Даня, а сам продолжает хаотично бегать по квартире и собирать разбросанные вещи.
Испуганно замираю посреди кухни, надеясь, что мне послышалось. Он же не всерьез? Конечно, мой сводный брат и раньше позволял себе грязные намеки, но никогда не переступал черту. Данил всегда своего боялся отца. Вот только теперь отчим сбежал и защитить меня больше некому…
– Ну чего ты застыла? – злится он, когда понимает, что я не спешу выполнять его просьбу. – Футболку можешь оставить, а шорты и лифчик снимай. Живо! Ты видела этих амбалов? Мне надо, чтобы ты их хоть немного отвлекла. Никто тебя не тронет, хватит дрожать.
Осязаемый страх брата пугает меня еще больше. Пару лет назад он при мне до полусмерти избил двух соседских парней. Они были старше его и сильнее, но это не помешало ему превратить их лица в кровавое месиво. В него тогда словно берсерк вселился. Поэтому тот факт, что сейчас он в страхе мечется по комнате, заставляет меня трястись еще больше.
Я заторможенно киваю и даже тянусь руками к застежке бюстгальтера, но из-за того, что пальцы жутко дрожат, мне не удается справиться с крючками с первого раза.
– Ну же, сестренка. – Даня практически вплотную подходит ко мне и кладет руки на мое лицо. – Соберись. Ты же умная девочка! Должна понимать, что если эти люди заподозрят, что мы знаем, где отец, то нам кранты.
Я испуганно зажмуриваюсь, когда он еще больше приближается ко мне и ведет рукой по моей спине. Данил ловко расстегивает мой бюстгальтер сквозь футболку и моментально отстраняется, услышав требовательный стук в дверь. Я аккуратно стягиваю лямки через рукава и отбрасываю лифчик на диван. Вслед за ним, под одобрительное цоканье брата, туда же летят и мои шорты.
Остаюсь в длинной белой футболке, которую вполне можно было бы назвать целомудренной, если бы не одно но. Тонкий материал оставляет очень мало пространства для воображения…
– Кого там принесло? – громко спрашивает Даня, делая вид, что это не он две минуты назад разглядывал в темное окно огромный внедорожник у нашего забора. Судя по реакции, мой брат прекрасно знал, кого к нам принесло. И было очевидно, что он этих людей очень боялся.
– Дверь, блд, открой, – командует грубый голос.
Мне хочется броситься к брату и умолять, чтобы он проигнорировал это требование, но что-то мне подсказывает, что если мы не откроем дверь, то этот человек ее просто выбьет. Точнее, эти люди. В машине их явно было несколько.
Данил проворачивает замок и едва успевает отскочить перед тем, как кто-то пинает дверь внутрь.
Я громко сглатываю, когда наша крошечная прихожая наполняется людьми. Их трое.
Впереди идут двое мужчин, и моя кожа моментально начинает гореть от их взглядов. Я чувствую жжение, будто голые ноги покрываются волдырями, пока их глаза медленно скользят вверх и останавливаются на уровне груди, где сквозь тонкую ткань футболки четко выделяются соски.
– Это мы удачно зашли, – криво ухмыляется один из них. Второй ему поддакивает, но их веселье резко прерывает ледяной голос.
– Забыли, зачем пришли? – грубо интересуется третий мужчина. – Солод где?
От глубокого тембра его голоса меня буквально парализует страхом, но это не мешает мне разглядывать его из-под опущенных ресниц. Начинаю я снизу, и взгляд тут же упирается в дорогие кроссовки и черные джинсы. Его спутники одеты гораздо строже, на одном костюм с пиджаком, второй ограничился брюками и голубой рубашкой, но почему-то у меня нет ни малейших сомнений, что главный здесь именно он.
Дело не в одежде. От этого мужчины веет властью, деньгами и какой-то первобытной энергией.
Я робко поднимаю глаза выше и, рассмотрев в течение нескольких секунд его широкую грудную клетку, фокусируюсь на лице. Скулы и подбородок покрыты небрежной щетиной, а темные глаза заставляют поежиться и сделать шаг назад. Ворот черной рубашки расстегнут, будто мужчина целый день провел в офисе и сейчас пришел в бар выпить с друзьями.
Вот только наш дом не бар и это явно не дружеский визит.
– Солод где? – повторяет он свой вопрос. При этом смотрит почему-то не на моего сводного брата, а на меня. Его взгляд, в отличие от двух других мужчин, лишь мельком проходится по моему телу и фокусируется на лице. Но по коже все равно летит озноб, а губы предательски дрожат, когда я выдавливаю из себя тихое:
– Я не знаю.
– Когда вы видели его в последний раз? – вздыхает мужчина и кивает одному из своих людей, который тут же отделяется от дверного косяка, на который облокачивался, и уходит вглубь нашего дома.
Я жду, что Данил начнет тут же возмущаться такой наглости, но вместо этого он спокойно отвечает на вопрос:
– Три дня назад. Ушел на работу, как и всегда. Вечером не вернулся.
– В полицию заявили? – скептически спрашивает гость.
– Нет, – мотает головой Даня. – Ты же знаешь… в смысле, вы знаете… у него были определенные проблемы с законом.
– Все чисто, Мир, – возвращается мужчина, который проверял комнаты, рассчитывая, видимо, что мы прячем отчима где-то в шкафу.
Мир кивает, а я пробую на языке его имя. Мирон? Мирослав? Каким бы ни было его полное имя, но сокращенный вариант ему явно не подходит. Какой он Мир? Скорее полная противоположность. Война. Жестокая и беспощадная.
