1. Пролог
— Андрей, ты уже вернулся?
Счастливая, предвкушая встречу, я выхожу из гостиной и замираю в проеме. Пол уходит из-под ног, колени подкашиваются, но вовремя подвернувшийся под руку стеллаж позволяет удержать равновесие. Я цепляюсь за него, как за спасательный круг, и чувствую себя так, словно погрязла в очередном кошмаре, где… муж мне изменяет.
Глазам не верю! С бешеным сердцебиением, заглушающим голоса, я смотрю на Андрея, но он даже не замечает мое присутствие, растянувшись в широченной улыбке, милуется с другой.
К нему льнёт какая-то длинноногая девица. Она ведёт себя так, словно имеет право прикасаться к нему, и у меня всё закипает внутри.
Обида ползёт по венам, и я захлёбываюсь ею.
Что вообще происходит?
— А эт-то кто? — спрашиваю я, надеясь, что муж найдёт логичное объяснение её выходке.
Голос предательски сдавливается в горле, и на выдохе получается мышиный писк.
Да какой там? Как его найти? Где искать? Она же трогает его так, словно… Господи… Противно. Отвожу взгляд, потому что не могу смотреть на это, не чувствуя расползающееся омерзение.
— А это моя женщина. И теперь она будет жить в этом доме, — заявляет муж бодрым тоном.
Вскидываю голову и вижу на его губах усмешку, от которой у меня разрывается сердце.
Кажется, я даже забыла, как дышать, и попросту пытаюсь вдохнуть глубже, но закашливаюсь. В ответ получаю усмешку незнакомки, отчего чувство досады щиплет глаза.
— Что значит «твоя женщина»? А я — кто? — взяв себя в руки, проговариваю я отчетливо.
— А ты — моё прошлое, Мариночка… Сейчас ты спокойненько свалишь из моей жизни и больше не появишься в ней. Всё просто.
Он говорит так равнодушно, — у меня сердце ухает в пятки, и ноги слабеют еще сильнее. Всё тело превращается в ватную массу, и мне приходится цепляться за стеллаж изо всех сил, чтобы не упасть в грязь лицом окончательно.
Я совсем не понимаю, что случилось. Ещё вчера всё было прекрасно. Муж поцеловал меня перед сном, а сегодня…
Все же это кошмар?
Мне нужно проснуться?
Прислонившись к дверному косяку, я щиплю себя за руку и закусываю губу от боли. Больше душевной — не физической.
— Это шутка какая-то? Андрей, первое апреля уже прошло. Не дело устраивать такие розыгрыши. Ты мою реакцию проверяешь?
Я невесело посмеиваюсь, пытаюсь улыбнуться, однако выходит наверняка скверно.
— Какая же ты тупая бываешь, — хмыкает муж. — Это не шутка, Марина. Всё кончено.
Андрей хватает эту курицу и со страстью целует, словно хочет доказать, что она принадлежит ему, а у меня весь воздух вышибает из лёгких. Задыхаюсь и пытаюсь схватить побольше кислорода, да вот только не получается. Грудь сдавливает болезненным спазмом.
Девка льнёт к моему мужу и шепчет, как сильно она любит его, тем временем он смотрит на меня, будто пытается пригвоздить этим взглядом. Уничтожить последние проблески надежды, что всё это ложь. Спектакль. Драма из киноленты.
Ненавижу…
…и люблю одновременно.
Это точно реальность?
Не верю.
Не могу поверить.
— Как ты мог так со мной поступить?
Единственное, что удается выдавить из себя.
— Чего ты ждала, превращаясь в одомашненную клушу? Думала, что я буду терпеть твои закидоны вечность? Мне надоело! Да, я изменил тебе и не собираюсь просить прощения. Пошла вон из моего дома.
— Ты не можешь выгнать меня, — отрицательно мотаю головой. — Мне идти некуда. Ты не посмеешь так поступить со мной. Андрей, ты не смеешь так со мной поступить.
— Уже поступаю. Странно, что ты до сих пор продолжаешь унижаться. Только не устраивай истерик. Найдёшь, где тебе перекантоваться.
— А как же наша дочь? Андрей, Ева ведь…
И тут до меня доходит болезненное осознание — наша дочь сейчас у родителей мужа. Она попросили привезти её на недельку в загородный дом, и я согласилась, так как ей нравилось проводить с ними время.
— А Ева останется со мной, — отчеканивает Андрей с той же ухмылкой, с которой заявил, что собирается жить с любовницей. — Ей нечего делать с такой ничтожной мамашей, чтобы не пошла по твоим следам. Пример нужно брать с привлекательных женщин, а не вот таких. Ты хотя бы видела во что превратилась?
Каждое слово равносильно удару ножа. С каждым словом я умираю. Всё хорошее покидает душу, меня нещадно потрошат морально. Он унижает меня перед этой довольной курицей, а она хихикает, как полоумная.
Не могу поверить…
Не хочу.
— Ты не отнимешь у меня дочь. Я буду бороться. Суд всегда встанет на сторону матери, а не отца-кобеля.
Андрей смеётся мне в лицо, что-то шепчет своей любовнице, и она по-хозяйски проходит на кухню, попутно оглядывая меня презрительным взглядом, а у меня сил нет, чтобы дать ей в морду. Я чудом на ногах стою.
А муж не теряет зря время: выглядывает во двор и зовёт охрану.
— Шмотьё своё старческое заберёшь, когда успокоишься, а пока свалишь, в чём есть! — добивает Андрей. — Не захотела уйти по-хорошему, будет по-плохому. Я не собираюсь терпеть тебя. Видеть тебя противно.
Каждое слово он выплёвывает с ненавистью.
Пошатываюсь, когда охранники входят в дом и хватают меня под руки.
— Пустите, — шиплю, но никто не слушает меня.
Парни лишь обречённо вздыхают, но исполняют приказ своего хозяина — вышвыривают меня из его дома, как неугодную собачонку.
