01. Пластмассовый динозавр
Я живу в пластмассовом динозавре, вернее в его шее и голове. Он лежит на входе заброшенного парка развлечений, между автодромом с одной машинкой, несколько раз горевшей резиновой оплёткой и гниющей крышей. Когда-то у динозавра открывалась пасть и из неё вылетали огненные искры. С того времени пасть так и осталась открыта, между пластиковых зубов, которым даже хотелось немного позавидовать, были направляющие для установки огненных фонтанов. Направляющие были из металла и их быстро скрутили, поэтому осталась только дырка в горле и через неё иногда приходят какие-то хомяки. Точно не крысы, хотя в Берлине их полно, но у этих хомяков слишком хороший мех и почти нет бешенства. И мошонка с голову, точно хомяки. Они любят жрать крошки, которые остаются на моей постеле после завтрака, так что у нас с ними взаимовыгодное партнерство. Ещё из них получаются теплые носки, на большее мне не хватает сил да и геноцид хомяков не входит в мои планы.
Я выползаю из кровати через дырку в животе динозавра. В этом было бы что-то сакральное, если бы динозавры были живородящие. Но они откладывали яйца, насколько я помню из уроков истории. У этого динозавра даже есть специальный отсек сзади. Не для кладки естественно, а чтобы проводить диагностику огнемёта в пасти. Технический отсек динозавра давно перестал открываться, а вот пузо разорвало какой-то петардой, когда пьяные дети пытались заставить динозавра снова заработать или пропалило, когда кто-то хотел покурить внутри пластиковой махины и отрубился. Сейчас в третьей лапе и хвосте я храню часть своих вещей, которые не хотелось бы потерять, но если что не жалко.
Раньше меня часто спрашивали, что это за динозавр, но я понятия не имею. Я вообще первое время думал, что это дракон, потому что он похож на дракона с чайничком с обложки детской книжки, которая у меня была когда-то. Мы с драконом находимся в самом начале парка, поэтому я всегда узнаю всё первым. Почему-то новости всё ещё приходят не со всех сторон, а через официальный вход с двумя кассами, хотя он давно не работает и представляет собой пару греческих колонн и кучу мусора. Мне казалось, что кто-то стучит мелкими молоточками по земле. Я выглянул из брюха, чтобы натолкнуться на детскую коляску, которая немного елозила по песчаной дороге, с редкими камушками гравия, еще не разбежавшегося с прошлых времён. Трава всё порывалась заполнить дорожки, делая их всё уже и уже, но зелёные щупальца никак не могли сомкнуться. Ручка коляски была полностью сломана и снова приделана к осям с помощью пластиковых стяжек и скотча. Леон часто останавливался, осматривая, не слетели ли стяжки и поправлял передние колёса, которые дрожали и вибрировали, когда дорога шла под уклоном. Он обогнул еще половину какого-то недракона с длинной шеей, половиной брюха и без лап и головы. Шея была похожа на мышиный хвост, но кто-то сказал, что это диплодок. Я запомнил название, потому что часто запоминаю какую-то ненужную ерунду, вместо, например, своего имени.
Зато я помню имя Леона. Он остановился перед раскуроченной детской каруселью. Из сидений для езды в ней остался цветастый автомобиль, с выбитыми фарами и оторванным бампером, копыта лошади и почти полностью сохранившийся чёрный лебедь, вымазанный говном и немного подпаленный с крыльев. Все металлические детали были много раз собраны, обысканы и сданы в металлолом. Остались только пластиковые части крутящегося зоопарка, которые раньше были ковбоями, кактусами и различными видами лошадей. Казалось, этот пластик нас всех тут переживёт. Вот и Леон ехал собирать бутылки, разбросанные или аккуратно расставленные, перед мусорными баками через каждые 20 метров на дороге перед бывшим парка развлечений. Пластиковые по 25 центов, а стеклянные по 8.>1 Я всё смотрел на него и даже помахал вслед, он, скорее всего не увидит без очков, но ради приличия.
Парк развлечений состоял из детской карусели, колеса обозрения, американских горок, автодрома, касс и киосков, раскиданных по нескольким километрам. Когда-то только построенный в ГДР в парк приходили туристы смотреть, как в ГДР лучше и веселее. Постепенно в парке становилось так же весело как и в другой части города, а аттракционы всё реже работали в течение дня. Одним летом парк аттракционов не открылся, а траву перестали косить. Сначала она покрывалась мусором от снующих посетителей парка, потом трава проросла выше и мусор стало не видно. Парк был огорожен легким забором-рабицей, а через каждые несколько метров было написано, что заходить внутрь опасно, а сам парк патрулируется охраной с собаками.
Собаки действительно были: волк и чихуахуа. Волк был волосатым и устрашающим барбосом с очень спокойным нравом. Первые два года жизни он провел на ферме, наблюдая за овцами, чтобы защитить их от коллективной тупости или спасти от постоянных побегов на зеленый забор под напряжением. Волк никогда не видел волков. Когда животных с фермы забили и распродали, а хозяева переехали в город, Волк был с ними. В какой-то момент оказалось, что Волк слишком большой, а новая квартира слишком маленькая, поэтому Волка любили всё меньше. Он был такой серый и иногда извазюканный в грязи коврик, который много ел и занимал много места. В один из походов по парку Волк увязался за странным кислым запахом и оказался совсем утонувшем в высокой траве за забором парка. Семья не сильно искала Волка да и казалось, что за забор заходить нельзя, там ведь собаки. А Волк был такой же собакой и ему заходить было можно.
