Для меня этот «роман» начался с компьютерного послания, полученного от друга-однокашника в начале 2019 года: «Я тут нашел старую потрепанную тетрадку тридцатилетней давности, – сообщил он, – Моя тетя болела полиартритом и многие годы была прикована к постели. Тогда, спасаясь от постоянных болей и вынужденного одиночества, она написала много чего хорошего. Никто из окружающих и не подозревал об её увлечении литературным творчеством. Только сын постоянно подтрунивал: „Что ты, мама, там шкрябаешь? Никто никогда читать не будет“. Мне кажется, Анатолий, тебе бы пригодились её рассказы».
А вскоре Леонид прислал по электронной почте отрывок из рассказа его любимой тёти. Нет, это оказались вовсе не вымученные на закате жизни воспоминания больного человека. Это, мне кажется, настоящая литература.
«Спасибо, Лёнчик! „Тетрадка“ понравилась. Язык хороший у твоей покойной тетушки», – без промедления и вполне искренне ответил ему.
Уже через неделю пришел полный рассказ «Настенькино счастье» с припиской друга: «Толик, ты первый цензор. Тётя ждет „удара“ с того света. Правда, когда прочёл жене, сказала, нормально. Знаешь, женщины вряд ли скажут правду».
Пришлось подтвердить: «Привет, Лёнчик! Твоей тётушке нечего стыдиться – рассказ, конечно, любительский, но… Разумеется, кое-где надо править. Сообщи имя и фамилию автора. Опубликую в своём сборнике».
Ответ не заставил ждать: «У неё есть ещё пара рассказов. Правда, с моей скоростью печати придется пахать полгода. К примеру, роман „Янина“ моя покойная мама набирала на машинке с каких-то листочков из школьных тетрадок. В итоге вышло на 256 листов формата А4. Потом знакомые женщины читали запоем. На печатном экземпляре указан автор – Данилюк Наталья Генриховна. Остальные без подписи».
Так я, Анатолий Зарецкий, такой же «писатель-любитель», с удивлением узнал, что тётушка писала не только рассказы, но и более масштабные произведения, в том числе на украинском языке.
Понятно, что племянник с детства боготворил свою несомненно талантливую тётю – Наталью Генриховну Нараевскую. Он помнил её ещё совсем молодой жизнерадостной женщиной, не унывающей ни при каких обстоятельствах. Именно она открывала ему этот волшебный мир, от нее, по его словам, он узнавал, порой, больше, чем от родной матери. Обе женщины были участницами драмкружка, популярными исполнителями главных ролей во многих пьесах. Мама Леонида замечательно декламировала, а тётя на слух играла на любом инструменте: будь то бандура, гитара, скрипка, гармошка, аккордеон, а то и вовсе интеллигентное пианино. Да и пела великолепно, голос мягкий, завораживающий – совсем как у Анны Герман. Мама играла только на мандолине и только вальсы, зато оставила сыну на память несколько красивых мелодий собственного сочинения, правда без нот, исключительно на слух. Музыкального образования у сестёр не было.
Личная жизнь тёти не сложилась, точнее, она была исковеркана, как и у множества людей её круга. Выйдя очень рано замуж за молодого директора школы, свободно владеющего тремя языками, она и не подозревала, что на всю оставшуюся жизнь получит позорное клеймо «жены врага народа». Её репрессированный муж, Борис Нараевский, так и скончался в 1956 году на лесоповале Магадана, а его верная жена так никогда и не узнала, что он давно реабилитирован, и ей, как невинно пострадавшей, положено пожизненное пособие. А, вместе с тем, её нигде не брали на работу, а если и брали, то исключительно на тяжелую и низкооплачиваемую. Чтобы как-то выжить, она копала огороды людям, штопала мешки для сахарозавода, собирала и сдавала бутылки. Тем и жила, пока не потеряла трудоспособность по болезни.
«Какая замечательная тётя! Жаль, что так нелепо сложилась её жизнь. Впрочем, а у кого она сложилась лепо?» – написал я тогда Леониду.
И понеслось, поехало:
– «Итак, дорогой Леонид, я уже прочел обе новеллы. Что могу сказать. Произведения в духе времени. Вряд ли основаны на подлинных событиях, но правдоподобны. Язык изложения неплохой, Тётушка много читала. Обилие диалогов. Можно сказать, изобилие. Чуть дополнить описаниями, и всё заиграет по-иному. Роман пусть еще полежит немного. Лучше понабирай. Не ленись, дружище. Память о трудах тётушки достойней лени»;
– «Есть у неё ещё рукопись на украинском языке под названием „Повість про Варку“ на 250 листах. Мне труда не составит набрать именно на украинском языке даже со своей корректировкой, но нужно ли это?»
– «Набирай на украинском. Я всё детство и юность читал на украинском. Мне было без разницы. Зато в библиотеке не стоял в очереди за книжкой – просто читал ее на украинском»;
– «Кукулечка кука, ве мне серце стука.
Глупе тен кавалер, же с посагем шука.
Ку-ку, ку-ку, тра-ля-ля, тра-ля-ля,
Же с посагем шука.
Это выдержка из романа «Янина». Эту песенку я с детства знал и до сих пор мелодию знаю. Думаю, что перевод с польского для твоего понимания не потребуется»;
– «Какая чудесная „Кукулечка“! Эту песню тоже знаю с детства. Мы ее пели в школьном хоре, правда, на русском языке. Замечательная песня»;
