Законы пишутся кровью. Убийства и их последствия для уголовной системы Англии
В книге исследуется сложная и многогранная природа убийства как явления, которая стала неотъемлемой и зловещей частью человеческой истории и культуры.
Кейт Морган мастерски исследует как убийства, от средневековья до наших дней, формировали человеческое поведение, общественные структуры и трансформировали правовую систему, опираясь на глубокий анализ и примеры из реальной жизни, мифологии и поп-культуры.
Эта книга станет интересным чтением для всех, кто хочет познакомиться с законодательной системой на ярких примерах истории человечества. Также книга станет незаменимой прикладной литературой для историков и юристов, которым интересна история и эволюция правовой и уголовной системы.
Читать Законы пишутся кровью. Убийства и их последствия для уголовной системы Англии онлайн беплатно
Kate Morgan
MURDER: THE BIOGRAPHY
©Kate Morgan 2021
All rights reserved.
© Айерс Валери, перевод на русский язык, 2024
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025
«Растекаются алые волны»
На записи вначале слышен треск граммофона, а затем шарманка воспроизводит жуткую музыку. Пронзительный голос, поющий на немецком, выговаривает букву «р» с каким-то зловещим удовольствием. Даже для тех, кто не понимает языка, ритм песни, похожий на детский стишок, звучит обескураживающе знакомо:
Песня Die Moritat von Mackie Messer («Баллада о Мэкки-Ноже»), написанная поэтом и драматургом Бертольтом Брехтом и композитором Куртом Вайлем, является вступлением к мюзиклу 1928 года «Трехгрошовая опера». Пьеса рассказывает о бандах нищих и воров, заполонивших викторианский Лондон. Главный среди них – злодей Макхит, печально известный своими убийствами. Ему и его преступлениям посвящена баллада уличного певца в начале оперы.
В 1950-х годах оперу поставили на Бродвее, а уже в 1955 году Луи Армстронг перевел песню на английский, наложив на ритмичную джазовую мелодию. Так Mackie Messer получил новую аранжировку и стал называться Mack the Knife.
Пару лет спустя еще одну кавер-версию песни выпустил американский певец Бобби Дарин. Вскоре мелодия и вовсе стала классикой для лаунж-исполнителей – ее перепевали Фрэнк Синатра, Элла Фицджеральд и бесчисленное множество других артистов. Вот только часто упускается из виду жуткое происхождение этой песни, являющейся обновленной версией традиционного средневекового «Моритата», или, как еще называют в культуре, «баллады об убийстве». Подобные произведения были популярны не только в Германии, но и в остальной Европе. На протяжении веков с помощью незамысловатых запоминающихся мелодий рассказываются истории об убийствах, мести и правосудии. «Делайла» Тома Джонса – еще один яркий пример популярной и узнаваемой современной песни, исполненной от лица убийцы и рассказывающей о жестоком преступлении на почве страсти.
Мэкки – воплощение убийцы как народного героя, которого любят и ненавидят почти в равной степени. Прославление его подвигов затрагивает основы нашего ужасающего интереса к убийствам, когда мы одновременно заинтригованы и возмущены произошедшим. Преступления Мэкки в песне перечисляются с восторгом, она поздравляет убийцу, сумевшего избежать разоблачения. Конечно, в версиях Армстронга и Дарина выходки Мэкки сильно смягчены – оригинальные немецкие куплеты куда мрачнее, там он обвиняется в изнасиловании и убийстве нескольких женщин. Остается неизменным лишь тонко замаскированное восхищение преступником. Созданный Дарином портрет Мэкки, где тот из беспринципного бандита превратился в учтивого гангстера, принес ему премию «Грэмми» за лучшую пластинку 1959 года. Однако менестрели[2], которые написали и спели первоначальные баллады, даже после новой аранжировки все равно узнали бы свои истории о жестокой расправе и кровавой мести.
На протяжении всей нашей истории насильственная смерть одного человека от рук другого сопровождали нас: в песнях, которые мы поем, в произошедших событиях и совершенных поступках. Даже в историях, которые мы рассказываем друг другу. В шотландском фольклоре, согласно преданиям, «слуа»[3] – полчище злобных духов, которые нашли пристанище в ночном небе. Не обремененные мирскими заботами, они витают над Гебридскими островами в поисках живых людей, особенно грешников. Забирают тех с собой в небо и сбрасывают на землю со смертельной высоты. Редко можно увидеть слуа в их видимой физической форме. Чаще всего их представляли в виде стаи ворон. Угольно-черная птица долгое время фигурировала в народных сказках как недобрый знак или даже предвестник смерти. Она питалась телами мертвых и всегда стремилась к местам захоронений – таким, как поля сражений и кладбища. Ничто не ассоциируется с убийствами так же сильно, как мрачный образ стаи ворон.
Тяга к историям об ужасных поступках и людях, которые их совершают, – неотъемлемая часть человеческой природы. Она видна еще в средневековых моритатах[4] и викторианских пенни дредфулах[5] – и продолжается в документальных фильмах и подкастах о преступлениях, которые мы сегодня так жадно поглощаем. Сегодня баллады сменились Netflix-ом, но истории остались теми же. Правдивые или вымышленные, убийства – это то, что привлекает всех без исключения. На базовом уровне такие истории похожи на сказку о борьбе добра со злом, где роли жертв и злодеев четко распределены. Чаще всего в основе таких историй есть элемент тайны и загадки, которую необходимо разгадать. Переизбыток детективных романов в первой половине XX века был воплощением этого интереса, поскольку жертва и ее смерть в них были лишь средством для получения интеллектуального удовлетворения от сбора и анализа улик, разоблачающих убийцу. И все это, конечно, ради извращенного удовольствия, от которого приятный холодок пробегает по спине, когда мы читаем об ужасных вещах, происходящих с другими людьми – реальными или воображаемыми.
