Лина задумчиво пробежалась глазами по своему списку желаний. Он ей нравился. И она надеялась, что сможет сама выполнить каждый его пункт. Ведь ей всего лишь 16. Впереди долгая и, безусловно, счастливая жизнь. Иначе просто быть не может. Она подняла глаза и посмотрела на сестру. Лана лежала на паласе, подложив под листок бумаги толстый учебник, кажется по физике, и, старательно высунув язык, корпела над своим списком, по ходу дела довольно улыбаясь и с лукавством поглядывая на Лину. В своей чёрно-белой полосатой летней пижаме Лана напоминала юную зебру, уставшую от долгого бега по просторам саванны и прилегшую отдохнуть. Лина и Лана были близнецами. И насколько сильно они походили друг на друга внешне, настолько же сильно различались по характеру и увлечениям. У обеих был чудесный переливчатый оттенок густых и волнистых каштановых волос, выразительные глаза, карие с зеленовато-синими крапинками на радужке, отчётливо видимыми при ярком солнце, длинные густые ресницы, красиво загибающиеся кверху пушистыми кончиками, симпатичные аккуратные носики и в меру пухлые губки. Однако спутать сестёр даже внешне было невозможно, разность характеров наложила свой отпечаток и на выражение глаз – мечтательное у Лины, дерзкое – у Ланы, и на цвет лица: бледный от частого пребывания в помещении за чтением очередной книжки у Лины, аппетитно-загорелый у любительницы активного отдыха Ланы, и на выбор причёски – длинные, ниже лопаток, затянутые в хвостик локоны Лины, короткое каре у Ланы…
Идея составить списки желаний, конечно же, принадлежала последней. Она же придумала клятву, которой сёстры должны обменяться, как только закончат писать обязательные пункты своей жизни.
– Прямо вот ровно десять? Ни больше, ни меньше? – спросила Лина, опять оторвавшись от листа бумаги и взглядывая на сестру.
– Ровно. Это будет по справедливости! – категорично ответила Лана.
– Тогда я всё.
– Зачитывай.
Лина поддёрнула широкие штаны пижамы (в отличие от яркой Ланиной «а-ля зебра» – нежно-розового оттенка в мелкий белый цветочек), поудобнее устроилась в кресле, поджав под себя ноги, и торжественно начала:
– Первое. Съездить во Флоренцию, на родину Данте.
Лана громко фыркнула.
– Будешь фыркать, не буду читать. Вручу тебе в запечатанном виде, – нахмурилась Лина.
Лана показала жестом, будто заклеивает себе рот скотчем.
– Второе. Послушать «Тоску» в Ла Скала.
Лана демонстративно закатила глаза.
– Третье…
– Лучше дай мне в запечатанном виде, – перебила Лана. – Там есть хоть слово про любовь?
Лина смутилась.
– Конечно, последний пункт. Выйти замуж по большой любви.
Лана покачала головой и изобразила невероятную серьёзность, хоте обе отлично знали, что серьёзной она не способна быть в принципе.
– Ох, сестрёнка, даже не знаю, потяну ли я такую нагрузку… Держи мой, – она протянула Лине листок.
Лина, ожидая увидеть в списке что-нибудь экстремальное, какой-нибудь сёрфинг или рафтинг в разных местах земного шара, тем не менее побледнела, когда начала читать.
– Прыгнуть с парашютом?! – Лина в ужасе посмотрела на Лану. Та кивнула с удовлетворённым видом.
– Полетать на воздушном шаре?! Заглянуть в жерло вулкана?! Найти клад?! Отправиться в кругосветку на яхте?! Покорить Эверест?!
– Ну, может, и не Эверест, но не ниже семитысячника! – великодушно внесла изменение Лана.
– А это что?.. Выйти замуж за лорда?! Скажи, что ты просто шутишь! – умоляюще воскликнула Лина.
Лана отрицательно помотала головой.
– Ничуть.
– Тогда обещай мне, что с тобой никогда ничего не случится! – потребовала Лина.
Лана оставила её призыв без внимания. Поднялась, подошла к подоконнику, где в горшке пышно цвела герань, обдуваемая из приоткрытой створки летним ветерком, отдёрнула прозрачный тюль.
– Теперь клятва. Берём землю! – Она первой зачерпнула горсть, оставив под геранью солидное углубление.
Лана всё делала от души. Вот и земли набрала не на одну, а на десять клятв, во всяком случае так показалось Лине. Она со вздохом наковыряла столько же.
– Повторяй за мной, глядя в глаза, – приказала Лана. – Я, близнец моей сестры…
Лина покорно повторила.
– Перед её лицом торжественно клянусь, что выполню список её желаний, не исключив ни единого пункта, в том случае, если она по причине своей смерти или другим непреодолимым обстоятельствам не сможет выполнить его сама.
Лина, взволнованная необычностью момента, произнесла клятву.
– Едим землю, – скомандовала Лана и смело запихнула в себя всю горсть.
Лина поморщилась и, зажмурившись и давясь, стала наполнять рот влажной жирной субстанцией.
С трудом проглотив, спросила с надеждой:
– А запить можно?
– Нельзя! Слюной запивай! – сурово отреагировала сестра, некоторое время не спуская с Лины строгого взгляда, не побежит ли та в туалет, чтобы вытошнить съеденное.
Макс задержался у Витьки в больнице почти до последней минуты разрешённого для посещений времени. Витька Захаров был его давним другом, когда-то они вместе сидели за одной партой и вместе посещали школьный драмкружок, деля главные роли и терпя насмешки мальчишек-одноклассников, которые, впрочем, прекратились сразу после первого спектакля, где Макс блестяще сыграл Гамлета (не только по собственному мнению, но и по мнению зрителей и руководительницы кружка), а Витька – его противника Лаэрта (и тоже не менее блестяще). Все девчонки школы лежали у их ног. Можно было выбирать любую. Даже самую красивую – Аньку из параллельного 8 «Б», которая до того момента позволяла ухаживать за собой лишь парням из выпускного класса. Вероника Андреевна, возглавлявшая кружок, одновременно преподавала в их классе русский язык и литературу, и вела свои предметы так, что не загореться ими было просто невозможно. Макс навсегда влюбился в классику, как в русскую, так и в мировую. И хотя жизнь свою связал вовсе не с театром (как мечтала учительница, видя в нём несомненный актёрский талант), а с профессией опасной и благородной – после армии влился в ряды МЧС, закончив Академию гражданской защиты, театр любить не перестал и выбирался туда в редкие часы досуга. Витька тоже не «оправдал» надежд Вероники Андреевны, занявшись строительным бизнесом. В больницу он попадал с завидной периодичностью, но не по причине нарушения техники безопасности и падающих на голову кирпичей, а из-за своей любви к скорости. В этот раз он разбил очередную машину и чудом остался жив, получив несколько сложных переломов. Был в их кругу ещё Сергей, тоже привлечённый Вероникой Андреевной к искусству. Он не играл заглавных ролей, но зато исполнял по нескольку второстепенных в одном спектакле, имея возможность постоянно менять костюмы, внешность и голоса. В отличие от Макса и Витьки, он поступил в театральное, но после окончания на сцену не пошёл – обзавёлся собственным аэроклубом, где друзья любили бывать и вместе, и по отдельности, страдая одинаковой тягой к небу.
