Я человек системный. Родилась в Советском Союзе, тогда всё было системой: детский сад, школа, институт. Будущее предопределено. Родителям это помогало воспитывать детей. Поколение с ключом на шее и варежками на резинке, я и мои ровесники. Родились в 80-е, взрослели в 90-е, создавали семьи и рожали детей в 2000-е. Мне нравилось быть в системе – она заботилась, она защищала. Иногда даже лучше родителей.
Садик помню плохо, почти всё затерлось. Из яркого только насилие едой: меня не клали спать, пока не съем суп. Глупенькие воспитатели! Нужно было сделать наоборот. Ещё одно яркое воспоминание: за шоколадку я показывала мальчику то, что у меня в трусиках. Было подозрение, что это не совсем честно, но шоколадом меня дома не баловали, а до норм морали я ещё не доросла.
Школа встретила неприветливо – сбой в системе. Я не умела читать, а мама думала, что в школе всему научат, – тоже глупенькая. Школа была элитная, немецкая, кого попало не брали. Нас с братом взяли по адресу. Мы жили совсем рядом, так что они не могли не взять. Блатных, правда, было много, и они создавали конкуренцию. Поэтому первые четыре года я болталась в классе «Г», стараясь адаптироваться к системе. У меня плохо получалось, в среднем на троечку, иногда с плюсом.
В средней школе повезло больше: классная руководительница стала мне второй мамой, первая даже ревновала иногда. Это было нормой – учителя в СССР заменяли многим родителей. Воспитание, досуг, образование – всё было на школе. Родители успевали только работать и иногда проверять домашнее задание для демонстрации своих родительских полномочий.
Школа записала меня во всевозможные кружки:
– поделки из природных материалов;
– мягкая игрушка;
– музыкальная школа.
Я не пропускала ни одного объявления о наборе и тут же записывалась.
Когда стала постарше, меня ждал вожделенный кружок по химии, тимуровцы и искусство составления японского букета – икебана. Из платного был только бассейн и ипподром. Мама считала, что всем детям нужно обязательно научиться плавать, хотя в горном Таджикистане плавать было почти негде.
С лошадьми у меня не задалось. Мне было очень страшно, но я продолжала ходить, пока не слетела с коня и чуть не сломала руку. Это был хороший повод бросить, и я бросила, тем более, мама настаивала.
А руку я всё-таки сломала – на лёгкой атлетике, вернее на футболе, который был вместо разминки. В атлетику я пришла после шести лет художественной гимнастики.
В общем, вы поняли, детство советских школьников было весёлым. Школьное время чередовалось каникулами, и нас отправляли во всевозможные детские лагеря: летние, зимние и осенне-весенние.
После девятого класса нас всех ждал УПК – учебно-производственный комбинат. За время старшей школы нам давали профессию. Я по рекомендации моей классной пошла в пионервожатые. Всё лучше, чем на заводе рабочую профессию осваивать.
Мы все были детьми системы, праздношатающиеся не приветствовались. Я не хотела праздности, мне всё было интересно. Таким образом, сформировалась привычка быть постоянно занятой. Школа, кружки и секции структурировали мой день. Даже в университете, на вечернем я не могла себе позволить безделье и пошла на парикмахерские курсы, на всякий случай. А ещё на компьютерные и на английский.
Так мне было спокойнее. Много свободного времени меня утомляло.
Всем заочникам и вечерникам требовалось работать по специальности. Мне не очень повезло, я училась на бухгалтера, а мечтала быть психологом. Но правила есть правила. Со второго курса я устроилась в сельскохозяйственный кооператив «Сапеда», это было моё официальное первое место работы, где я сама себе и выписала трудовую книжку.
Птицеферма «Сапеда»
Моя должность – главный бухгалтер. Мне восемнадцать, и я почти ничего не знаю про бухгалтерский учёт, кроме того, что я учусь на экономическом в Таджикском университете на вечернем отделении. На первом курсе практически нет спецпредметов, бухучёта точно нет, так что в бухгалтерии я полный ноль.
Кроме меня в кооперативе есть ещё один человек – Фазыл Махмудович Муродов, мой шеф. Он мне сразу не понравился. По возрасту около пятидесяти, среднего роста, с красным бугристым лицом, малиновым в области носа. Всё это великолепие лоснится жирным блеском. Голос слащавый, ощущение опасности в его присутствии.
На собеседование пригласил меня в самый пафосный ресторан «Таджикистан», недалеко от площади Ленина. Мы сидели за столиком с белой скатертью, сервированным на четверых. «Сосватала» мне его мама. Она тогда работала начальником планово-экономического отдела и имела связи. Фазылу Мухановичу нужен был «недорогой» бухгалтер, я училась по специальности, так что всё сошлось.
Мне не хотелось с ним работать, интуитивно чувствовала, что ничего хорошего из этого не выйдет, но я заткнула внутренний голос и согласилась. Всё-таки, это была моя первая работа.
Офиса у кооператива не было, мы встречались в ресторане. Он приносил какие-то документы и просил внести данные в квартальный отчёт. Я понятия не имела, как его делать, а сроки подпирали. От отчаяния я пошла в налоговую на консультацию. Со слезами на глазах я просила о помощи.
