Предлагаемая повесть вынашивалась в процессе написания. Автору важнее было не само содержание, а внутреннее психологическое состояние основных героев в различные периоды их жизни и в «исключительных ситуациях». Религиозная нить, проходящая через всё повествование, по его мнению, помогла дать более глубокий анализ определяющих сюжетных моментов. В связи со своеобразной структурой повести, восприятие разных глав, может быть совершенно различным и неоднозначным.
Хочется обратить внимание на несколько моментов. Когда писались первые главы, челябинский метеорит ещё «не прилетел», и автор (хотя, он из Челябинска) не имел никакого о нём понятия. Ковида тогда и в помине не было. Хотя последние главы писались при эпидемии. Но автор ничего не стал исправлять и подстраивать. Что касается стихов, то все они принадлежат автору, который считал, что в отдельных случаях, сам стиль повести должен логически сопровождаться ими.
Надвигалась, казалось, обычная, чуть прохладная, июльская ночь в лесостепной долине. В этот раз стемнело как-то быстро, почти незаметно. Вдали тёмным пятном застыл берёзовый лес, а над ним громадным облаком нависал вечерний туман. Чуть светлым пятнышком заблестело, заискрилось далёкое озеро. Ветерок примчался откуда-то из степи. Зашуршало, задвигалось болото, поросшее камышом. Ночные степные обитатели – суслики, мыши, лягушки – запрыгали, забегали, засуетились вокруг. В воздухе замелькали таинственные тени, а затем ярко-красные искорки рассыпались по полю – это светлячки зажгли свои ночные фонарики. Внезапно со свистом и шипением промчалось что – то огромное, похожее то ли на летучую мышь, то ли на хищную птицу. Это «что-то» задёргалось, завертелось, издавая пронзительные стоны. Затем оно встрепенулось, подпрыгнуло и, размахивая крылами, устремилась, быть может, за своей очередной жертвой. Качнулось, заскрипело одинокое дерево, тоже недовольно потрясая своими ветками-крыльями. Вот и выходило по всему, что вся таинственная природа, буквально «задышала» вокруг, целиком погрузившись в свои собственные ночные заботы и проблемы, не обращая ни малейшего внимания на присутствие человека.
На небе, как далёкие маяки, засверкали звёзды. Они привнесли этому миру какое-то благостное успокоение, которое ощущалось скорее сердцем, чем рассудком. Но это умиротворение продолжалось недолго. Печаль и тоскливая грусть заныли в душе. Сердце тревожно забилось, заколотилось в странном ожидании. А, затем, даже не тревога, а настоящая «жуть» стала буквально окутывать душу, проникать в неё со всех сторон. Создавалось ощущение, что идёшь по какому-то топкому, илистому болоту, а оно всё засасывает, засасывает, и нет уже сил из него выбираться. От этого мурашки побежали по коже. Может быть, всё это происходило оттого, что в эту обворожительную летнюю ночь тёмно-голубое небо, слившись у самого горизонта с нашей беспокойной планетой, чуть приоткрыло нам тайну. Это была ТАЙНА нашего МИРОЗДАНЬЯ. Это была тайна бесконечной, размеренно-спокойной, и в тоже время, такой непонятной, загадочной Вселенной.
Эта тайна пришла с наступлением ночи, постепенно погружая наш грешный мир во тьму. Мы словно касались её, мы «вдыхали» горько-влажный степной воздух летней ночи. Конечно, каждый ощущал загадочность этой тайны по-своему. Казалось, нет земли, нет городов, нет цивилизации, а есть всего лишь малюсенькое пространство нашей поляны и нашего костра. И на нас со всей своей силой глядит из глубин небес «нечто» недосягаемое и необъяснимое.
Наконец, этот жуткий кошмар улетучился. И беспокойная, чуть нежная умиротворяющая грусть задрожала влагой на глазах, беззащитным мотыльком полетела на огонь. Здесь сон слился с явью. Стало непонятно, сидишь ты на поляне у полыхающего костра или поляна и костёр тебе лишь снятся? А, может быть, вообще, ты сейчас не на планете земля, а вместе с поляной, костром летишь в просторах мирозданья. Ты летишь без остановки сквозь Млечный путь в другие Галактики, где время и пространство перепутались и неясно, где прошлое, а где будущее. Но это теперь не имеет значения, потому что ты – это ищущий своё предназначение РАЗУМ, блуждающий по Вселенной уже долгие годы.
Все эти душевные переживания возникли, может быть оттого, что бесконечная Вселенная предстала перед нами во всей своей недосягаемости. И эта недоступность притягивала и манила к себе, «дразнила» своей кажущейся доступностью. Так прекрасная женщина, улыбающаяся мужчине, кажется доступной. Но она же, при любой попытке мужчины получить от неё нечто большее, даёт ему достойный отпор.
От всех этих жутких переживаний, захлестнувших меня, на душе стало очень печально. Сосредоточившись, я закрыл глаза, а, затем, широко открыв их, попытался внимательнее взглянуть на обступившее меня со всех сторон огромное небо, на эти небесные узоры, называемые ещё с древних времён созвездиями. Изо всех сил прикусив губу, я почувствовал боль, и она обрадовала меня. Теперь, я был всё-таки на Земле, ощущая себя разумным существом, который пытается что-то понять. Теперь уже в «реальности» я отчётливо ощутил близкое дыхание и в то же время далёкое отчуждение небесных светил. Полнейшая беспомощность и беззащитность перед нависшей надо мной огромной Вселенной восхитила и испугала меня. Но этот испуг был уже обычным, «реальным» испугом. Я попытался приземлить охватившие меня чувства, соединить их со своим разумом, но для этого потребовались громадные усилия. Казалось, что звёзды для меня не только звёзды, но и призрачные видения, ощущаемыми в первую очередь душой, а потом уже рассудком.
