Полотно судьбы рассекает нож,
С треском рвутся нити – ну что же, что ж —
Сквозь сугробы брести, бормоча в бреду:
Я с тобой. Я здесь. Я иду, иду.
Слишком мало тепла в мире из сизых льдин,
В стеклянный воздух вморожен небесный свод,
Слишком много огня по жилам, в крови, в груди —
Стекает по пальцам вниз, прожигает лед.
Я иду, оглянись, пожалуйста, погоди,
След-в-след за тобой сквозь тьму я иду вперед.
…Впереди до самого окоема – белым-бело,
Ни следа на снегу, ни отблеска над водой,
Впереди – никого, и позади – никто…
Я иду. Я иду за тобой.
Погоди, постой.
я просыпаюсь ночью, смотрю в потолок – там пляшут
скупые седые тени, тянут сухие пальцы,
за окнами в белой ночи
гложет волна ступени, они становятся глаже,
в гематитовом малом зальце
сердце душат цепочки строчек.
никто не стоит на страже,
в жиже лежат знамена,
воздух затхл, и стыл, и влажен,
неподвижен, и даже, даже
мое имя никто не помнит.
сталь заржавела в ножнах,
воздух пропитан ложью,
фигуры темные в ложах,
чертят схемы, скрипит их грифель,
смотрят на сцену, сцеплен
механизм с механизмом, к цели
эксперимента, к рифам
несется макет – разбиться —
и лишь тем, безусловно, ценен.
во мраке белеют лица —
veni, мол, vedi, vici.
я просыпаюсь с криком,
я просыпаюсь с дрожью —
тот, кто сегодня снился,
был на тебя похожим,
с прозрачным бесстрастным ликом,
мертвым, как воды Стикса,
с холодным ядом под кожей,
с глазами голодной птицы,
все смотрел, как песок струится,
ни тепла не знал, ни сомнений…
…я просыпаюсь с криком. Надо мною кружатся тени.
