Сегодня дождливый день. Кажется, мрачное небо, серый свет, льющиеся
сверху потоки воды должны нагонять тоску, но не на меня.
Я люблю такую погоду.
Летом меня тянет на улицу, нравится идти и подставлять лицо
под теплые капли, а осенью забираюсь с ногами на подоконник, разглядываю в окно
разноцветные зонтики, куполами раскинувшиеся внизу, и гадаю, кто прячется за
ними.
Вот и сейчас смотрю на промокшую улицу, а все мысли о
вчерашнем приключении. Оторвалась я, конечно, по полной программе, жаль, что в
новостях ничего не промелькнуло. Кладу подбородок на согнутые колени и вздыхаю:
одним бы глазком посмотреть, как выкрутился тот засранец в кожаных штанах.
Б-р-р-р! Как вспомню, что бежала в такой холод в одном
топике, короткой юбке и без колготок, так вздрагиваю. Адреналин, мать его! Грел лучше одежды.
Зябко повожу плечами, а мысли уже бегут в другом
направлении. «А если позвонить Павлу? — приходит идея. — Он наверняка в курсе
происходящего. Он меня выручил вчера, пожалуй, можно продлить знакомство».
— Соня, ты меня совсем не слушаешь, — вздрагиваю от окрика
сестры и чуть не валюсь с подоконника.
— Тише будь! — приказываю, не глядя на нее.
Чувство неудовлетворения и тревоги сидит в душе, словно я
столкнулась с преградой. Откуда она взялось, леший знает, но что-то мешает мне
расслабиться и насладиться победой.
«Стоп! А может, это…»
— Сонька! Ну, Сонь! Посмотри сюда.
Догадка мелькает хвостиком и исчезает. Вот те на!
— Отстань! — рычу на Светку.
Отмахиваюсь вяло, нет желания проникаться проблемами
старшей сестрицы, хотя бы у одного члена нашей семьи должна сегодня оставаться
ясной голова. Дом будто сошел с ума.
— Сонька, — вопит Светка, — будь человеком, а не свиньей! Как
думаешь: Эндрю понравится?
На свинью реагирую, нехотя оглядываюсь. Светлана крутится
перед зеркалом, одним боком повернется, другим. Сегодня у нее очень важный день:
официальная встреча с родителями жениха. Она нарядилась в безобразное платье от
известного кутюрье и хочет кого-то удивить этим нарядом.
— Откуда я знаю, — бурчу себе под нос. — Я с ним не
встречалась.
— С кем? С платьем? — взвизгивает сестрица. — Не ври! Я еще
вчера тебе фото показывала.
Смотрю на нее и сползаю с подоконника, весь настрой, дура, сбила.
Не понимаю, как можно сходить с ума из-за обычного мужика? Светка прямо из
стрингов готова выпрыгнуть, чтобы угодить жениху.
— Я об Эндрю говорю. Черт! Ну и имечко!
— Не твое дело! — фыркает сестра. — Ты тоже его видела. Помнишь,
мы встретились на улице?
Напрягаю извилины, они, бедные, натужно скрипят. Перед
глазами появляется размытый длинный силуэт. Я тогда возвращалась после
посиделок с подружками, была слегка, ну, допустим, не совсем слегка, а даже
очень навеселе.
Отмахиваюсь:
— Да мне по фиг! Не в моем вкусе.
— Кто? — Светка замирает на середине комнаты.
— Оба: и платье, и твой кавалер.
— Пацанка!
— Принцесса!
— Ма-ма! — кричит обиженная сестрица. — Пусть Сонька дома
сидит! Она мне помолвку сорвет.
Вот так грустно для меня начинается этот день, а
заканчивается вообще полным кошмаром.
Но обо всем по порядку.
Меня все же заставили нарядиться в убогий брючный костюм
жемчужного цвета и строгую блузку. По сценарию, придуманному сестрой и мамой, я
не должна отвлекать внимание потенциальных родственников на себя. Но и оставить
дома они меня не могут: негоже прятать члена семьи, даже такого ершистого, как
я.
Но Светлане этого мало.
— Вытащи серьгу из носа, — шипит она, окидывая меня
взглядом.
— Отвали! — рявкаю на нее, и тут вижу наполненные слезами
глаза. — Черт! Достали все! — вздыхаю, расстегиваю сережку. Заодно вынимаю из
ушей остальные. — Довольна?
— Очки надень.
— Зачем? Хочешь, чтобы я выглядела ботанкой?
— Ну, это лучше, чем бандиткой, — Светка складывает руки на
груди и умоляюще смотрит на меня. — От одних твоих разноцветных волос дрожь по
телу у нормальных людей.
— Модная прическа. Чем тебе не нравится?
Взбиваю пальцами торчащие в разные стороны розово-фиолетовые
пряди.
— Ма-ма, — вопит сестренка. — Пусть Сонька дома останется! Лучше
будет.
— Для кого лучше?
Никогда не уступаю сестре в споре. Последнее слово должно
оставаться за мной. И она меняет тактику, прижимается к плечу и нежно воркует:
— Сонечка, будь
лаской, пригладь патлы, а.
В конце концов под общим семейным нажимом я мою голову и
укладываю волосы цивильным способом: длинная челка закрывает пол-лица, на
другой стороне перышки лежат рядками волосок к волоску, пряча выбритый висок. Смотреть
противно!
Родственники счастливо улыбаются, а Светка все равно зло
сверлит меня взглядом: ясно, недовольна. Она протягивает мне заколку, глазами
показывает на челку, тем самым забивая последний гвоздь в крышку гроба моего
рок-образа.
— Что? — вспыхиваю я. — И это? Может, мне паранджу нацепить,
чтобы семейка твоего драгоценного Эндрю не грохнулась в обморок от культурного
шока.
— Соня! Неужели не можешь сделать такую малость для сестры?
— упрекает меня мама.
— Не ожидал от тебя, дочь! — басит отец.
Родители стоят у выхода. Папа — сама элегантность, черный
клубный блейзер, белоснежная рубашка и бабочка под горлом — сразу видно, что
эта встреча для него важна. Мама опирается на его локоть и олицетворяет
нежность и семейную идиллию. На ней нарядное платье, сшитое фабричным
модельером: мамуля всячески поддерживает семейный бренд и рекламирует его везде.
