1. Глава первая. В которой мы знакомимся с Младшей Зимней Феей
Первый день зимы в Петербурге. Грипп, больное горло, мысль о том, что надо идти на улицу, приводит в отчаяние! Но это не самое худшее.
Послушайте!
Снег был вчера. Он выпал робкий и нежный, едва прикрыл газон, лег на крышу, превратил последний день осени в сказку и… растаял.
Ах, как расстроилась Младшая Зимняя Фея! Она готовилась к этому дню, сшила новое платье с блестками, заказала у ювелира Морожэ алмазную диадему и колье с жемчугом, а у сапожника Вьюгова — чудесные бальные туфельки. Вызвала сани на десять часов вечера. И вот… вот! Её первый бал просто взял и РАСТАЯЛ!
Она сидела на крыльце и плакала, от этого дождь казался ещё печальней. Зимние феи не плачут! Но эта была юной и неопытной, от огорчения она забыла и про волшебную палочку, и про "крибле, крабле, бумс". А ведь почти закончила Академию Волшебства.
Рыдала она так горько, что даже мои маламуты-улыбаки приуныли и завели грустные "волчьи песни".
Вышел я на крыльцо и спрашиваю:
– О чем плачете, госпожа Зимняя Фея?
Она только рукой махнула безнадежно:
— Сани не поедут без снега!
— Да, — согласился я, — тут уж колдуй, не колдуй... Разве что...
Она смахнула слёзки и с надеждой посмотрела на меня, а я на собак, а собаки на картинг... Мэлы грязи не боятся! Сказано — сделано, запряглись и понеслись!
На Первый Зимний Бал мы явились вовремя. И поскольку я оказался хорошим каюром, мне достался большой стаканчик фейского мороженого из снеженики, а оно отлично лечит больное горло.
И плясали же мы! Диадема сияла, платье с блестками развевалось, каблучки отбивали задорный снежный рил. Младшая Зимняя Фея танцевала лучше всех! Жаль, забыл спросить, как её зовут.
На другой день…
Я встал пораньше в надежде поработать. Тишина дома помогает думать, особенно по утрам, но счастье длилось недолго. Опять какое-то беспокойство на крыльце! Собаки на этот раз подвывали радостно с щенячьими взвизгиваниями. Вышел сразу, полуодетый, чтобы псы не не разбудили Музу — с недосыпа она сурова.
И снова эта Младшая Фея... Интересно, что на этот раз?
— Здравствуйте, госпожа Фея, чем обязан?
— Мне скучно!
Губки бантиком, ушки торчком, взгляд лукавый.
— Желаете ещё покататься?
Псы умильно смотрят в глаза и намахивают хвостами. Идея с катанием их восхищает, но Фея отрицательно качает головой:
— Нет, я хочу попробовать что-то самое вкусное в твоем мире.
Самое вкусное... Что же я могу предложить Зимней Фее? Знаю! Но это не дома.
— Сегодня мы используем не картинг, а автомобиль. Я сейчас!
Собраться — минутное дело. Права, ключи, паспорт, кредитка — в нашем мире вкусняшки за красивые глаза не раздают.
И вот мы едем, от дома рукой подать, на машине десять минут.
Сосны, море, пустынный в такую рань зал любимого ресторана, улыбчивые официантки. Они видят только меня, Фею — нет.
— Кофе латте и две булочки со сливками, — заказываю я.
О, эти великолепные заварные булочки, маленькие, с грецкий орех, а внутри ядрышко миндаля в нежном креме. Мягком и воздушном, как снег Волшебной Страны Фей.
С набитым ртом и перемазанными в креме носом и щеками Зимняя Фея все равно очень мила.
— Это вкуснее всего, что я ела! — приговаривает она. — Рецепт, конечно, держат в секрете. Но я вызнаю! Вот Матушка Зима обрадуется! Закажи мне еще, с собой... — Она загибает пальцы и бормочет: — Три… пять… восемь штук! Нет, девять, ещё Фавну надо дать попробовать.
Я делаю заказ, Зимняя Фея хватает фирменный бумажный пакет с логотипом "Русской Рыбалки" и шлет мне воздушный поцелуй:
— Все, все... Я полетела, увидимся. На машине не надо, доберусь сама...
Морозный вихрь и только снежные блестки на столе, да и те растаяли.
А у меня в кармане сердито звенит мобильник. Нетрудно догадаться, кто это. Муза проснулась!
Расплата…
Ну… что там было...
Вернулся я домой, а Муза уж не спит,
Гремит кастрюлями на кухне так сурово,
Что страшно даже в двери заглянуть.
Одна надежда, сладкое-то любит...
Вхожу и:
— С добрым утром, дорогая,
Что в выходной так рано поднялась?
— Тебя я не нашла в постели нашей!
И телефон полдня не отвечал. И в гараже машина не стояла.
Куда ты ездил?
Что же отвечать?
— За булочками ездил, дорогая, которые ты любишь нежно так.
За сливки взбитые и тесто заварное.
Сказал и сразу в руки ей пакет...
Вернувшись домой, нашел я Музу в самом дурном расположении духа. Она мрачно варила кашу без изюма и тихо ругалась, бормоча себе под нос:
— Моду взял, исчезать по утрам... Это я… я должна улетать с рассветом, пока ещё мерцают оплывшие свечи, а он, утомленный вдохновением, уронит голову на руки и заснет, сидя за столом...
Несмотря на то, что гнева её я боялся больше, чем утра понедельника, все же залюбовался нахмуренным, но прекрасным челом, стройным станом. Муза была высока, но не худощава, с высокой грудью и аппетитными округлостями пониже спины… Нет, про округлости уже не поэтично. Хотя они в самом деле хороши! Как и восхитительные волосы, в данный момент цвета лесного ореха. Случались и красные, и рыжие, вот блондинкой её не припомню. У Музы красивые глаза… но сейчас сердитые, прямо молнии мечут. На мою бедную писательскую голову. А вот и гром.
