Время, как лед, тает, только знаковые даты и пройденные маршруты заставляют тосковать наши незабывающие сердца.
Кажется, это было вчера.
Палатки утюжатся ветром, холодный дождь леденит лицо, в сапогах – вода, ноги подгибаются от усталости.
Ты – грязный, мокрый, соленый от пота, голодный – пришел с маршрута и замерзшими пальцами вынимаешь из рюкзака образцы горных пород, гордо указываешь на обнажение на карте и с восторгом восклицаешь:
– Здесь! Вот здесь! 50 метров по простиранию. Север – Северо-Запад.
Но тебя уже никто не слышит. Все пялятся в карту. Глотают зрачками образцы. Кряхтят и умничают. Мгновенно разгораются споры у корифеев. Что, как и где? Какой прогноз? Какие перспективы?
А в тебе разливается лава теплоты, такое счастье и такое удовлетворение собой, что ты сделал это! Ты смог! И Серега, мой маршрутный рабочий, смог.
Оттопали, как вьючные лошади, по тайге 38 километров с рюкзаками и вот сидим, размякшие, на вьючных ящиках и балдеем.
Повариха Зина принесла чай из чаги. Смотрит на нас, как на заблудившихся малышей.
А из темного угла камеральной палатки, кто-то под гитару сипит простуженным голосом:
– Сверху – дождь затяжной и серый, снизу – сырость, в средине – грязь. Черным чаем запьем консервы и на подвиг идем, матерясь…
Если бы он знал, этот кто-то, как дороги будут эти мгновения и как близки и радушны будут вспоминаться все эти лица и события.
Вертолет отчаянно взвинтил винты и, словно напуганный беркут, взмыл в небо. Взбудораженная его грохотом и снежным вихрем земля снова застыла в безмолвным оцепенении. На десятки километров вокруг простиралась уссурийская тайга.
Мы, отряд геологов – двенадцать небритых мужиков и две женщина – прилетели на площадь Ван-Чин для поиска золота. Сквозь нагромождения деревьев возвышались вычурные изрезанные гранитные скалы. Подо льдом бурлила горная река. Вокруг лежал мартовский снег. Просевшие сугробы дышали зимой. А воздух был наполнен оттаявшей хвоей. Разбуженные нашим вторжением птицы голосили на перебой, раскачивая макушки елок. Уже горел костер. От горящего хвороста приятно веяло теплом и отдавало терпким запахом дыма. Какой сладкий и ароматный был этот дым. Он наполнял легкие каким-то будораженным восторгом и неистовым желанием творить чудеса.
Наши бичи – рабочие и бродячие собаки, которых мы подобрали на вокзале для работы в поле, с любопытством бродили вблизи нашей стоянки, ошарашенные духом дикой тайги. Вокруг нас громоздились вьючные ящики, ящики с консервами, рюкзаки, мешки, коробки – весь наш не хитрый походный скарб.
– Где будем ночевать начальник? – спросил меня заросший месячной щетиной, самый бывалый рабочий.
– Здесь. В сугробе. Скоблите снег. Делайте расчистку до травы. Затем разжигайте на этом месте пионерский костер. Так, чтобы Земля протаяла и согрелась. Потом убирайте огонь. На месте костра, делайте еловую подстилку – перину из лапника хвойных деревьев. Это будет наша общая постель под открытым небом. Завтра будем на террасе устанавливать полевой лагерь.
– А нас звери не съедят?
– Сожрут! Но не всех. Только самых упитанных!
– Звери вокзальных бичей не едят. Мы сами, как звери. Могучие, вонючие и волосатые!
– Короче, Склифосовский! Хватит базарить. Берите лопаты и грызите сугроб.
Уже смеркалось. Загорались звезды. Чернильная темнота залила тайгу. Лишь наш костер, как сторожевой пес, будоражил замерзшую долину реки своим лаем хрипловатых голосов. Над рекой стелился мутный дым. В огненных отблесках костра мелькали наши бродячие тени. Было как-то упоительно хорошо!
Повариха Зина сварила в ведре макароны по-флотски. В большом котелке дымился заваренный круто дымный чай. Мы сидели под звездным небом, пили чай и умничали.
– Звезд на небе – хоть шапку подставляй! – отметил наш новый рабочий Алексей – Хмель.
Его уговорили поехать работать к геологам за стакан вина. От свежего воздуха его пьяная мрачность прошла. Он жадно смаковал чай. Несмотря на то, что непослушная кружка с чаем в его руках еще отбивала похмельную чечетку. Но звезды успокаивали и мигали ему. И Алексей – Хмель от теплоты огня становился нежным и кротким. Он неприлично балдел, как котенок, которого вытащили из лужи и впервые накормили по-человечески.
– Наверное, у каждого есть своя путеводная звезда, которая пожизненно с тобой! – добавил бывший моряк Максим – Кряк.
