Две
женщины сидели у огня,
Одна
была похожа на меня.
Другая
- просто вылитая ты...
Две
женщины сидели у черты
А
там, за той чертой,
Любви
кружился призрак золотой...
(сл. Л. Воропаевой, муз. В. Дорохина)
Долгий четырехчасовой
путь подходил к завершению. Я спешила домой, но старалась не гнать сильно, уже
почти стемнело, а прошедший днём дождь только ухудшил дорожную обстановку. И
ругала себя - для чего была эта бравада, ехать за четыреста километров машиной?
Когда ходят скоростные поезда и летают небольшие комфортабельные самолёты? Нет,
хотелось быть как всегда и во всем независимой, от расписания самолётов и
поездов, от толкотни на регистрацию в аэропорту. В соседнем городе проходила
презентация филиала нашей, а теперь уже и моей, фирмы. Мне необходимо было быть
там.
Предлагали
переночевать в приличном отеле, но я отказалась. Я уже позвонила Диме, сообщила, что
приеду и он сказал, что подождёт меня. Оставалось немного, около пятидесяти
километров. Я перехватила руль одной рукой, быстро глотнула уже чуть теплого
кофе, но хотя бы смочить горло. Уселась удобнее, и теперь держала руль двумя
руками. Здесь был достаточно опасный участок, единственный на весь равнинный
путь между городами. Дорога поднималась в горы, и некоторое время шла,
прижимаясь к отвесной скале. Ещё и поворот. Я немного сбросила скорость и
начала плавно входить в поворот. Фары неожиданно вынырнувшей фуры ослепили
меня, я автоматически зажмурилась, но буквально на секунду.
Когда
открыла глаза, мимо меня, с ревом дизеля, протискивалась длиннющая фура. А
прямо перед моим капотом стояла девчонка в нелепой одежде. Даже удивительно,
как много деталей успевают выхватить глаза из общей картины. Девчонка, совсем
молоденькая. Одета, как будто собралась на ретро-маскарад - на голове какой-то
нелепый чепец, некогда красный, а сейчас вылинявший до бурого цвета,
застиранная белая нижняя рубашка, зашнурованный плотно на тощенькой груди
коричневый лиф, длинная, до середины икры коричневая юбка, тоже выцветшая, с
заплатками. Из-под юбки виднелись чулки в полоску и деревянные сабо. В общем,
средневековая Гретхен, как она есть.
Но откуда она
здесь? Все эти мысли успели промелькнуть в голове за те доли секунды, что я
резко выкручивала руль, направляя машину в отвесную скалу. Резкий удар,
сминающийся капот, боль, огненной
молнией прошившая спину от затылка до поясницы, и спасительная темнота.
Очнулась я от
двух совершенно неприятных вещей - у меня невыносимо чесался нос и также
невыносимо раздражал комариный писк. Тупо удивилась: "откуда тут комары"? А
потом подумалось: "а тут, это где"? Нос продолжал чесаться, я хотела поднять
руку и самым плебейским образом почесать
его. Но... ничего, ничего не получалось! Не чувствовалась рука и не поднималась!
Но и боли никакой не было. Леденящий страх полз изнутри, поднимаясь снизу
вверх, прямо к сердцу. Попыталась двинуться - никакого эффекта. Глаза я боялась
открывать - а вдруг и это не получится? Комариный писк усилился, и сквозь него
пробивались приглушённые голоса. Незнакомый женский голос сказал:
-Аппаратура регистрирует усиление мозговой активности.
Очевидно, Елена Константиновна приходит в сознание. Надо сказать вашему врачу.
Голос затих,
но теперь я расслышала другие, уже знакомые голоса. Эти голоса принадлежали
моему мужу Дмитрию и его маме, Вере
Сергеевне. Свекровь обрадованным голосом
сказала:
-Вот видишь, Дима, Леночка приходит в себя! Даст Бог,
поправится Лена, и все будет хорошо!
-Да оставь ты, мама, свои надежды! Ну, очнётся Лена, и
что? У нее вновь срастется спинной мозг? И она сможет хотя бы в инвалидной коляске сидеть? Врач
твердо сказал - полная неподвижность, мама! Пойми, чудес не бывает! Переломы
множественные позвоночника и с повреждением спинного мозга в таком отделе -
чудо, что она вообще жива! Да и можно ли назвать это жизнью? Так, неподвижное
бревно с глазами! А если она ещё все и понимать будет?
-Димочка, ты только мне честно скажи, ты не виноват в
этой катастрофе? Или эта твоя, Ниночка, кажется? Я помню, какие она скандалы
закатывала, когда ты только познакомился с Леной.
-Мама, да я все эти шесть лет был верен Лене, как пёс!
Думаешь, я бы задержался в ее особняке дольше, чем собрать вещи в чемодан, если
бы она только заподозрила измену? Да и Нинка такое бы не смогла. Поорать,
разбить окно, но испортить что-то в автомобиле? Нет, это не в ее характере. Да
и полиция твердо сказала - или она уснула за рулем, или ее ослепила встречная
машина. Дальнобойщик не видел ее из-за поворота, не переключил фары с дальнего
на ближний свет. Увидел поздно, но он сразу остановился, вызвал скорую,
полицию, облил все пеной, чтобы машина не загорелась. Ладно, мама, поехали
домой, мне с утра в офис надо.
-Дима, а как же школа, твоя работа? - свекровь была
явно растеряна и не понимала, что происходит. Впрочем, я тоже.
-Да я уже заявление на увольнение подал. Некогда мне
теперь, у меня целая региональная фирма на руках. Забот куча! Я там порядок
наведу! А то Лена там сюсюкалась со всеми, а сотрудники и рады стараться! Ах, Дмитрий
Борисович, проходите, проходите, Елена
Константиновна сейчас освободится и придет! - Дима явно передразнивал моего
секретаря Тамару - улыбается, а в глазах - презрение. Мол, прихлебатель ты тут,
Димочка! Сука! Первой завтра же уволю! Пусть улыбается в другом месте!
