120. Мог бы еще жить

По пыльной проселочной дороге, вьющейся параллельно небольшой степной речушке, медленно катился белый автомобиль с эмблемой «Акпан» на боку – сервисной компании, предлагающей услуги в сфере разведочного и эксплуатационного бурения скважин на нефть, газ и воду, капитальному ремонту, освоению скважин и строительству трубопроводов. Это была добротная рабочая машина – белый Toyota Hilux, типичный крепкий пикап, предназначенный для тяжелых степных дорог и пересеченной местности.

Неожиданно автомобиль остановился. Посреди дороги. Вокруг только бескрайняя степь – сухая, золотистая, безмолвная.

Из кабины вышел шофер – коренастый, с открытым, загорелым лицом, на вид лет шестидесяти. Седина уже пробивалась у него на висках и серебрилась в редких усах. Он неторопливо обошел машину, открыл дверцу и подал руку пассажиру.

С длинным посохом в руках оттуда выбрался аксакал – с глубокими морщинами на лице, словно карта долгой жизни, очерченной ветрами степей. Старцу было около восьмидесяти лет.

Не сказав ни слова, он неспешно сошел с дороги и медленно опустился на колени. Склонив седую голову, прижал лоб к земле. В этом молчаливом поклоне застыла вся его душа – печаль, любовь, благодарность.

Прошло несколько минут. Наконец, нарушив тишину, шофер негромко спросил:

– Әке, бізге осынша шалғайға келудің қажеті болды ма? (Отец, и стоило нам так далеко ехать?)

Оглядываясь на безлюдную степь, он со вздохом добавил:

– Тут же ничего не осталось.

Его отец поднялся, тяжело опираясь на посох, и тихо ответил, словно из самой глубины своего сердца:

– Нұрке, балам, бұл – біздің бастауымыз, сенің туған жерің, ал туған жерге ғимараттар мен құрылыстардың қажеті жоқ, ең бастысы – ол жүректе және есте сақтауда. (Нурке, сын мой, здесь наше начало, твоя родина, а родине не нужны постройки и строения – главное, она в сердце и памяти.)

Степь безмолвствовала, будто боясь нарушить значимость этого поклона и этих слов. Только ветер, мягко шурша в высокой траве, подхватил их печальный шепот и понес дальше, к ускользающим горизонтам. За спинами людей слегка потрескивала остывающая капотная крышка белого автомобиля с эмблемой «Акпан».

Нурлан шумно вздохнул и пробурчал, с заботой и легкой досадой в голосе:

– В твоем возрасте такие поездки не на пользу. Могли бы эти места вспомнить в комфортабельной квартире в Актобе, под кондиционером.

Мурат ага чуть усмехнулся в усы, но ничего не сказал. Он знал: некоторые дороги нужно пройти ногами, а не мысленно, сидя в мягком кресле. Только так можно услышать, как тихо бьется сердце земли – там, где когда-то начиналась их история.

Старший из Бимагамбетовых на мгновение задержал руку на сердце и тихо промолвил, словно напоминая о самом главном:

– Биыл біздің Леваневскийге жүз жиырма жыл толар еді… ("В этом году нашему Леваневскому исполнилось бы сто двадцать лет.")

На левом притоке могучего Днепра, там, где воды отражают нежное солнце, раскинулся город с певучим именем – Золотоноша. Здесь пересекаются пути – из Бахмача в Одессу, дороги, ведущие к Киеву через зеленые просторы Мироновки, и тракты, связывающие Киев, Кременчуг и Черкассы. От Черкасс до Золотоноши – рукой подать: 30 километров. Здесь, среди широких полей и степей, живут малороссы, сохраняя тепло и дыхание земли.

Считается, что свое имя Золотоноша получила благодаря реке: ее песчаное дно, усеянное золотистой слюдой, сияло на солнце, словно настоящая золотая река. Также говорят, в середине XVII века город служил сборным пунктом налогов. Сюда стекались золотые монеты, и люди шептали: "Золотоноша – ноша золота". Другая легенда ведет к черкасским казакам, которые прятали добытое в сражениях золото в болотистых заводях реки, укрывая его от вражеских глаз. А еще рассказывают о монголо-татарской флотилии: суда, груженые данью, поглотила буря. Позже волны вынесли на берег золотые украшения, и в этом месте, как говорят старожилы, выросла Золотоноша.

Однако правильнее будет верить в другое: золотистое сияние реки, вызванное вкраплениями слюды, и стало причиной такого звучного имени. Здесь нет спрятанных кладов, зато каждый вечер река вспыхивает на закате, словно тысячи маленьких сокровищ, рассыпанных рукой самой природы…

Уже в начале XX века Золотоноша превратилась в заметный промышленный и торговый центр: здесь работали заводы по производству чугуна, уксуса, мыла, кирпича, газированных и фруктовых вод, пива. Мельницы, маслобойни и крупорушки наполняли воздух звоном труда. Вместе с промышленным ростом расцветала и сфера образования: в городе открылись уездная школа, мужская и женская гимназии, сельскохозяйственная школа, а для любителей искусства – свой театр.

Но не всем в Золотоноше жилось сладко и припевающе. За крепостными валами, за торговым шумом ярмарок пряталась иная, более суровая правда. Бедняки, безземельные крестьяне, не сумевшие найти себе место под солнцем.

Одна из групп этого слоя населения, в первые годы века решили покинуть родной город. Длинной, впечатляющей колонной они двинулись на восток, туда, где за бескрайними степями начиналась Астраханская губерния. Шли с узлами за плечами, с детьми на руках, неся в сердце тусклый огонек надежды – найти землю, работу, обрести свою долю на новых просторах.