Нечем дышать!
Душно!
Кто-нибудь, откройте окно! Иначе я сейчас задохнусь!
Да впустите же воздух!»
Пытаюсь разлепить немые губы и закричать сквозь сон, но… почему-то не могу. Я принял попытку еще раз, но так и не смог совершить задуманное. Только спустя несколько минут понял, что мой рот плотно залеплен скотчем. Именно этот чудовищный факт, заставил меня окончательно проснуться, а не спёртая, давящая на лёгкие, духота. Хотя она определенно поспособствовала пробуждению.
У меня ощущение, что я не открывал глаз вовсе: слишком темно – ни зги не видно. До моих ушей донесся слабый хриплый стон – удивился на мгновение от того, что это мой собственный голос! Такой слабый и немощный, подобно умирающему от туберкулеза.
В самом деле мои губы стягивает скотч, а во рту языком нащупываю мокрый кусок ткани.
«Это… это какая-то шутка? Что? Что произошло со мной?»
Лежу на чем-то теплом, шерстяном, но жестком как на голых камнях. Будто бросили подстилку в углу, хотя я не удивлюсь, если так оно и есть.
Подрываю свое тело, и тут же жалею об этом – в полуприсяди от столь резких движений у меня сразу же закружилась голова, и я качнулся вперед. Внутренние органы скручивает от болевого спазма. к горлу подходит омерзительная горьковатая рвота, если я не сдержусь, то захлебнусь в ней… Быстрым движением, скованных? Рук я нащупываю смятые краешки скотча и резко дергаю за них. Кожа и губы неприятно жжет – наверняка вместе со скотчем отлепилось несколько моих редких волосинок на лице. Я сплевываю мокрый кусок ткани, а вместе с ней и содержимое желудка. Нескольких спазмов оказалось достаточным, чтобы я почувствовал себя легче. Мне вообще всё равно попало ли что-то на меня, или возле меня. Я с жадностью глотаю тяжелый горячий воздух! Дышать через рот все же легче.
А вот теперь… Теперь я оказался перед иной преградой – гораздо пугающей, чем тошнота или нехватка воздуха.
Я связан. Не веревками, иначе я бы не услышал лязгающего звона металла. Дергаю руками вправо – в оглушающей непроглядной тьме этот звук ударил по моим ушам громче, чем церковные колокола рядом с моей пятиэтажкой.
Пытаюсь раздвинуть руки в стороны – не могу. Нащупываю пальцами шероховатые разгоряченные, то ли от моего собственного тела, то ли от комнатной температуры, железные оковы. Они ощущаются ржавыми, однако я совершенно не могу понять степень их разрушаемости, но одно ясно точно – своими силами я их никогда не разорву.
В процессе пальпации своего тела я осознал еще несколько неприятных фактов: на шее болтается ошейник, но из той же «оперы» – он железный, а цепь с середины ошейника тянется к звеньям у запястий. и все бы ничего, но я никак не могу полностью опустить руки вниз – ошейник начинает сдавливать горло, врезаясь зубчатыми неровными краями в кожу.
Цепь, что тянется между ошейником и моими руками короткая, но увесистая. Судя по всему я сейчас выгляжу как богомол. Ноги мои также в кандалах, но эти оковы сдавливают лодыжки. Видать не было моего размера. Уверен, на мне зияют гематомы. Я двинул ногами имитируя шаги, чтобы оценить степень допустимого передвижения – мне доступны лишь коротенькие шажки. Бежать не смогу.
Есть и третья цепь, которая обернута вокруг то ли трубы, то ли балки – понять точно не смог. Именно она пристегнута позади ошейника – самая внушительная, звенья которой прочнее наручных и нашейных. Видимо, кому-то показалось недостаточным, чтобы просто сковать мои движения. Надо посадить на привязь, как пса. Для полного комплекта не хватает маски Ганнибала Лектера.
Ладно! Раз я способен иронизировать над ситуацией, значит, панике пока не поддался. Это радует.
И всё же, насущный вопрос – какого лешего? Это прикол какой-то? Я же ведь…
«А где я?»
– Эй… кто-нибудь тут есть? – хриплю я.
Будь я проклят, это точно мой голос? Почему он такой вялый и осевший, как у больного ковидом?
Замираю. Прислушиваюсь – ни одного звука, будто я вакууме. Похоже, я нахожусь в некоем глухом ветронепроницаемом помещении, но как я мог попасть в столь невыгодное положение? Верчу головой, в надежде хоть что-либо разглядеть. Напрягаю слух до невозможного.
– Эй! – стараюсь придать своему голосу выше ноток, но получился в очередной раз слабый полустон-полухрип.
– Выпустите меня отсюда… Пожалуйста…
До чего же жалким звучит мой голос! Но это хотя бы громче, чем было.
Как же меня мутит! у меня сейчас дикое желание разораться во все горло, но я в рот словно воды набрал, и было бы хорошо, если оно и впрямь так было, а не в переносном смысле – во рту сухо, что горло раздирает как хочется пить! Вдобавок эта мучительная духота… еще чуть-чуть, и я готов вновь отрубиться…
Сильно дергаю руками в сторону – звенья лишь противно скрипнули, натянулись. Чуда не случилось.
На ощупь придвигаюсь назад и натыкаюсь на стену. в лопатки неприятно врезались выпирающие кирпичи.
