1. 1
— Эмили, тебе письма! — Ронда, вручив мне стопку конвертов, улыбнулась и пошла разносить почту дальше.
Сегодня она была дежурной и помогала нашей директрисе, мадам Фоббс. Сейчас все воспитанницы пансиона сидели в общей гостиной, и подруге не пришлось бегать по нашему двухэтажному корпусу: все ее адресаты оказались в одном месте.
Мои письма были уже вскрыты и прочитаны нашей директрисой, дабы ни одна нежелательная строчка не проскользнула мимо ее бдительного взгляда и не смутила покой воспитанниц. Поэтому мне осталось лишь достать первое письмо из конверта и начать чтение. И тут же слегка помятые страницы выпали из моих рук, потому что в них сообщалось, что мой опекун, дядюшка Олаф, скончался, и новым опекуном станет какой-то мистер Фиггинс. Первый раз слышу эту фамилию! Кто это вообще?
Собрав листы с пола, я закрыла глаза и медленно вдохнула и выдохнула, чтобы успокоиться. Я видела дядюшку Олафа всего пару раз, но за последние годы он заботился обо мне лучше, чем этого заслуживала малознакомая дальняя родственница. Благодаря ему я училась в превосходном пансионе, а мои платья на балах, куда нас вывозила мадам Фоббс, были ничем не хуже, чем у других девушек. Может, я хотя бы успею попасть на похороны, чтобы отдать дань уважения?
Вчитавшись в письмо от поверенного дядюшки Олафа заново, я с сожалением осознала, что его похоронили еще неделю назад, а мне просто забыли сообщить — пока из пансиона не пришел очередной счет, и поверенные не вспомнили, что неплохо было бы поставить меня в известность.
— Бедный дядюшка Олаф, — пробормотала я. — Нужно написать его дочерям письма с соболезнованиями.
Теперь аномальная толщина стопки писем стала понятна — наверное, это были соболезнования мне. Однако, вопреки ожиданиям, второе письмо оказалось посланием от моего нового опекуна, мистера Фиггинса. Вздохнув, я поднесла первый лист к глазам, но уже через несколько секунд вскочила на ноги, потому что в письме мистер Фиггинс в самых вежливых выражениях приказал мне выйти за него замуж. В следующие выходные.
— Да как он смеет! — с возмущением прошипела я.
Незнакомый мне пока мистер Фиггинс вряд ли влюбился в меня с первого взгляда, так как мы никогда не встречались. Скорее, приступив к опекунству и изучив, сколько приносит мое поместье и удачно вложенные дядюшкой Олафом средства, он решил не упускать плывущий ему в руки куш. А тот скоро должен был так же стремительно из них уплыть, потому что через два месяца мне исполнится восемнадцать лет, после чего потребность в опекуне отпадет.
Нужно поговорить с мадам Фоббс, — решила я и, не откладывая дела в долгий ящик, поднялась на ноги и направилась в директорский кабинет. Мадам всегда хорошо ко мне относилась…Может, она сможет помочь?
Дорога до кабинета казалось бесконечной. Наконец, я постучала в тяжелые двери из темного лакированного дерева и, получив разрешение войти, скрылась внутри.
— Увы, ничего сделать нельзя, — развела руками почтенная дама, выслушав мой сбивчивый рассказ. — С точки зрения закона, он имеет полное право заставить тебя выйти замуж за того, кто покажется ему наиболее подходящей партией для его подопечной.
— Может, вы хотя бы знаете, как он выглядит? — с совершенно несчастным видом спросила я. — Сколько ему лет?
Может, этот Фиггинс молод и хорош собой?
— Вроде бы я о нем что-то слышала, — мадам Фоббс задумчиво побарабанила пальцами по подбородку. — Да, точно, мне о нем рассказывали. Боюсь, он старше тебя раза в три, и у него уже взрослые дети твоего возраста.
Кошмар! Мало того, что этот тип, судя по всему, намеревается прикарманить мои средства, так он еще и почти старик! И не стыдно ему?
— Однако, — тут мадам Фоббс, кашлянув, бросила грозный взгляд на свою секретаршу, и та тут же упорхнула из кабинета, — до твоего совершеннолетия осталось всего пара месяцев. Может, тебе есть у кого временно погостить? Какие-нибудь дальние родственники, у которых тебя не станут искать?
Я задумалась. Родственников у меня мало, а тех, у которых меня не будут искать, и вовсе не было. Однако… мне могли помочь друзья! Точнее, друг.
— Вот и славненько, — поняв по моему просветлевшему лицу, что я нашла себе приют, директриса встала. — Знаешь, на этой неделе я буду водить всех учениц на прогулки в парк. А у меня в последнее время такое плохое зрение, что я не вижу дальше собственного носа, — посетовала мадам Фоббс, и я, поняв, о чем она, горячо поблагодарила и, присев в книксене, покинула комнату.
Если я поняла все правильно, мадам Фоббс намекает на побег. Да это же гениальная идея! И я даже знаю, кто мне поможет и у кого можно будет спрятаться — у моего друга детства, Генри Кармайкла.
В общем, я решила поступить, как настоящая женщина, и перевалить свои проблемы на мужчину. Однако для этого мне нужно было для начала с ним встретиться. Поэтому, когда в этот же день после обеда мы стройной колонной выдвинулись из пансиона в парк, я была начеку.
Мадам Фоббс шла впереди, словно ледокол, раздвигая в стороны редких прохожих, а мы гуськом брели за ней. Все воспитанницы носили одинаковые голубые жакеты, одинаково скромно смотрели в пол и вызывали одинаковое одобрение проходящих мимо джентльменов. Одному из них, зеленоглазому шатену в безупречном темном пальто и шляпе, я и сделала большие глаза, конвульсивно кивая в сторону парка. Он, понятливо кивнув, тут же изобразил скучающий вид. Однако я знала, что едва наша группка скроется за поворотам, как он тут же понесется по проулкам огромными прыжками, чтобы прибыть на наше место раньше меня. Генри всегда бегал быстрее, чем я.
