Джон был слабым ребёнком. При рождении, доктора предостерегали родителей: «Нормальный вес младенца составляет три килограмма. Несмотря на то, что Виктория вынашивала плод положенные девять месяцев, он родился весом всего лишь в полтора. Такому ребёнку надлежит исключительная забота и уход, которые могут даровать только родные… и любящие… отец и мать».
Некоторое время после рождения, семья Константин жила хорошо. Ребёнку поставили имя Джон – в честь Джона Константина. Разумеется, не того самого Джона Константина, Повелителя Тьмы, о котором вы подумали, а в честь близкого соседа, славившегося своим отменным здоровьем.
Будучи младенцем, Джон исправно питался и восполнял в недостающем весе. По мере развития и становления, он рос обычным, хорошим мальчиком, нисколько не отстающим от сверстников. Более того, Джон проявлял интерес ко всему запредельному – математике, рисованию, разного рода явлениям… космосу…
А также, к неблаговидному удивлению окружающих, он проявлял интерес ко всему тому, что называют странным. Безусловно, всякому человеку хотя бы раз в жизни доводилось видеть, как сама по себе приоткрывается дверь или зловеще скрежетает деревянный старый пол. Но вот в чём разница: нормальный человек не придаёт этому значения, а то и вовсе избегает. Джон же, напротив, увлечённый природой и генезисом подобного явления направлялся к тому самому месту, пытаясь его изучить и понять.
В общем, несмотря на последнее, родители радовались за своего ребёнка, увлекаемого занимательным развитием и фундаментальными науками…
Вместе с тем, кое-что в поведении Джона не давало спокойствия… хотя вплоть до самого поступления в школу, отец Роланд и мать Виктория не придавали особого значения ночному плачу ребёнка. «С кем не бывает», – говорили они, – «Со временем пройдёт».
Но… проблема не ушла, да и по всей видимости она не собиралась поступаться. Напротив, с годами ночные проявления становились всё более странными и интенсивными. Джон рассказывал о видениях, которые приходил к нему во время ночных пробуждений. Он говорил о таинственных тенях, парящих в комнате… и шёпоте, который слышал в своей голове…
По ходу развития событий мальчик получал суровый опыт – крайне неприязненное тестирование стойкости. Оно беспросветно лишало радостей душевного покоя, раз за разом приводило к пагубным последствиям. Истощённое ночными мытарствами тело всё более явственно обретало сероватый оттенок, становилось будто обездоленным, опустошённым. При этом, в это же самое время, круги под глазами заливались непроглядной, сочной темнотой.
Не подлежит сомнению то примечание, что анафемские сновидения были изменчивыми – они спускались переменно… с непонятной и, как выясняется, неконтролируемой периодичностью. Иногда даже кажется, что и вовсе пропадали. В подобные счастливые дни, не обременённые ночными терзаниями, Джон жил нормальной человеческой жизнью, наслаждаясь привилегиями полноценного отдыха. Он казался обыкновенным мальчиком – спокойным и умиротворённым. Цвет лица обретал смугловатый оттенок, а глаза наполнялись ещё не погибшей, ютящейся надеждой.
Интересно заметить… пусть Джону и не хватало естественного отдыха, кое-что он всё же приобретал взамен – богатый и насыщенный красками мир. Если, по сути, то целую Вселенную…
Пусть тело его и было хрупким, но разум стремился к высотам неограниченного воображения. В его мыслях расцветали фантастические пейзажи, наполненные глубочайшими и яркими красками. Часами напролёт Джон мог воспроизводить свои видения и образы на бумаге. Естественно, это были не самые доброжелательные картины, хотя без сомнений виднелась рука талантливого, подающего большие надежды художника. Также, Джон подавал серьёзную заявку на разрешение затруднительных математических задач. Быть может, он сумел бы стать одним из тех, кто разрешит классические Задачи тысячелетия…
Однако… блаженным дням никак не суждено было укорениться. Сквозь мутную пелену бесценного спокойствия, в укромных уголках его несчастной фантазии таилось понимание о том, что кошмары вернутся. Они всегда возвращаются к тому месту, где можно полакомиться. И, когда они забредали в ночные грёзы удручённого бедняги, он вновь вспоминал, что значит чувствовать прикосновение само̀й Смерти… неподдельный… панический страх, что способен леденить даже самую чёрствую Душу.
Родители принимали бесчисленное количество попыток по искоренению недуга, но, к сожалению, тщетно…
Ко взаимному бездолью, Роланд и Виктория мучились не меньше… и, что важно заметить, нисколько не горестнее. Негоже любящим родителям видеть и слышать, как ребёнок просыпается в холодном поту, и визжит… будто резанный.
Для Виктории тяжелая ноша её чада была многократно сложнее. Во-первых, женщина. Во-вторых, мать. Сложно даже представить те безумные, психологические пытки, через которые ей пришлось пройти, воспитывая столь проблематичного сына. Более того, по ходу дела она начала беспокоиться и по поводу собственного рассудка. А когда врачи вынесли окончательный вердикт: «Природа ночных кошмаров неизвестна, стало быть, неизлечима», совсем упала духом…
