Из подвального окошка было видно лишь кусок соседнего дома, и при наступлении темноты ощущение времени терялось совершенно: что оживлённый вечер, что глубокая ночь, что раннее утро – всегда одна и та же грязная жёлтая краска и трещина на стене, немного подсвеченная тусклым фонарём. В этом классическом дворе-колодце был только один вход – в небольшое подвальное помещение с окном, выглядывающем из-под земли. Надо мной склонился мужчина, его руки, покрытые татуировками, нагнули мою голову и потянули волосы. Внезапно сверху на меня полилась холодная вода, и я вскрикнула.
– Макс, холодно!
– Ну, прости, дорогая. Вода в бойлере закончилась, краску с волос третий раз смываем.
– Тогда оставляем, как есть. Даже горячая вода сдалась! И я сдаюсь.
– Я могу ещё раз встать на колени и извиниться, но это, к сожалению, ничего не изменит.
Впервые за десять безоблачных лет плодотворного сотрудничества с моим парикмахером его мастерство дало осечку. Глупая ошибка стоила нам потрёпанных нервов, криков, слёз и трёх дополнительных часов окрашивания. И всё равно мало, что изменилось.
Я пришла подкрасить отросшие корни волос. Вот уже полгода я радостно ходила в образе блондинки, впервые решившись на этот смелый шаг. Но сегодня всё было против меня. Прежде всего, я сильно опоздала – хорошо, что я была последней клиенткой у Макса на сегодня, и никто раздражённо не дышал нам в спины в ожидании своей очереди. А потом случилось страшное: в упаковке от светлого, ставшего таким родным мне тоном 10/76, "снежный лотос", лежала рыжая краска. Огненно-рыжая. "Красная медь". Которая идеально легла на обесцвеченные волосы. И вот, в третьем часу ночи, в очередной раз пытаясь избавиться от этого безобразия, мы сдались. Бойлер сдался, и перестал греть воду. Я сдалась, и не могла уже даже сидеть. Волосы мои сдались и взмолились о пощаде! Мало того, что их безбожно вытравили при предыдущем осветлении, так ещё и вымывание краски не добавило им здоровья. Только Макс не сдавался.
И вот я сидела с мокрой головой, цвет яркой морковки угадывался даже сейчас. Лицо Макса выглядело виноватым, но не очень. Он уже согласился на любую расплату за свою ошибку. Но что-то надо было предпринять.
– Рубай каре, – произнесла я со вздохом.
Левая бровь в отражении Макса удивлённо поползла вверх. Или то была правая? Не важно.
– Ты уверена? Через неделю можем ещё попробовать. Вернёшься ты в блонд, не переживай!
– Так я и не переживаю, просто смирилась с неизбежным. Не отпускает меня рыжина. Пожалуй, походила, и хватит, – я и правда поиграла в роковую женщину, даже пришлось пересмотреть гардероб и макияж. Нажила себе несколько неприятностей на свою жопу, и сейчас решила, что это знак. – Режь, пока я не передумала.
В зеркале я ещё раз кивком головы подтвердила Максу серьёзность своего намерения. Он пальцем показал длину волос, которая у меня через несколько минут станет. Я приподняла его руку ещё на несколько сантиметров. Выходило уже совсем не каре, но и пускай. Ещё раз утвердительно кивнула, убедив его в серьёзности своих намерений, и закрыла глаза. Под шуршащий звук ножниц пряди падали на пол, мокрые, холодные, и мёртвые. Вот и закрылся этот этап моей жизни.
– Макс, за тобой должок. Помнишь? – я напомнила парикмахеру о его величайшем провале.
– Помню, готов искупить кровью.
– Твоя кровь мне нужна, мне нужно твоё тело.
– Я уж думал, ты никогда этого не предложишь. Когда?
Да, Макс был прекрасен: высокий, накаченный, стильный, с хорошим вкусом (иначе я бы не доверила ему свою причёску). Более, чем симпатичный. Но. Он был моим парикмахером. Ещё со студенческих времён, от волос цвета фуксии и стрижки пикси до благородного каштана и строгой чёлки. И переходить в другие отношения и лишаться лучшего своего мастера? Ну, уж нет!
– Это совсем не то, что ты там себе надумал, – ответила я. – Нам для квеста не хватает четвертого человека.
– Ты же знаешь, я завязал, – несколько лет назад мы с Максом и Соней, его девушкой, действительно облазили все возможные эскейп румы в городе. Ладно, не все, но вот достойные внимания – да. Одни умельцы даже сумели напугать Макса. В то время как я забилась в угол и требовала всё это прекратить. Но он буквально бросился грудью на амбразуру, и мы смогли закончить игру. А потом, в один прекрасный день, Макс наигрался. И переключился на виртуальную реальность, где и пропал.
– Я помню. Но у тебя нет вариантов. У меня есть сертификат, локация за городом, заброшенное здание. И через месяц они это место закрывают. Ещё две жертвы, кроме меня самой, уже есть. Но минимум для этого квеста – четыре человека. А никого более безбашенного я не знаю.
– А остальные два? С тобой всё ясно.
О, Макс начал задавать вопросы! Дело пошло.
– У меня есть подружка. Зовут Таня. У неё три собаки, из которых два – мопса.
– Можешь не продолжать, это уже всё объясняет.
Почему мужчины так не любят именно мопсов и не считают их за настоящих животных? Самое лучшее, что я слышала, что это кормовая порода собак. На самом деле, на минуточку, это очень даже благородная порода, ранее доступная только королевским особам. Кстати, у меня тоже был мопс. Вернее, мопса. На этой почве мы с Таней и сошлись: как-то очень тёмным осенним вечером на мокром газоне мы пересеклись слабыми лучами своих фонариков. Ибо в жухлой траве мы обе выискивали отходы типа IV класса. Попросту говоря, собачьи какули. Искали говно, а нашли друг друга. Символично.
