Часть 1
3025 год.
Небо над Лигой Территорий было испещрено лентами трафика – антигравитационные платформы, капсулы, дрон-лифты – всё сплеталось в хаотичный, но управляемый танец мегаполиса. В таких городах, как Новый Архей, жизнь текла не просто быстро – она летела на сверхсветовой тяге, в прямом и переносном смысле.
В самой сердцевине города, в невидимом куполе из фазированной материи, располагался исследовательский кластер АО "ЗАСЛОН". Его даже не было видно снаружи – купол работал в режиме абсолютной оптики. Только допущенные знали, где границы, где башни, где сама Станция 17 – главный научный узел корпорации.
Никто из обывателей не знал, что именно там делают.
Некоторые говорили – проектируют нейронные колонии для управления погодой. Другие – создают артефакты искусственного сознания для рас.
Правда же была куда сложнее и опаснее: АО "ЗАСЛОН" работала со временем.
– Запуск модуля "Ретрофаз" через три… две… одну…
Цифровой голос наполнил прозрачный купол Зала Точки Сингулярности. В центре комнаты, паря на ультразвуковой платформе, находилась сфера – величиной с человеческую голову, на поверхности которой мерцали синие круги.
Ульяна Орваль, специалист по квантовой причинности, наклонилась ближе.
– «Показатели стабильны?» – спросилаона, не отрывая глаз от панели.
– Пока да, – отозвался Герман Степанов, голографист и младший архитектор кода, – но, если ты подашь ещё чуть-чуть поля, нас выкинет в диапазон хаотики.
– Я не собираюсь выкидывать нас никуда, – хмуро ответила Ульяна. – Просто хочу заглянуть за занавес.
С детства Ульяна мечтала изменить ход истории. Её отец погиб при техногенной аварии, которую, по старым хроникам, можно было бы предотвратить с помощью технологии, разработанной через десять лет после события.
Но кто устанавливает эти сроки?
Почему прогресс всегда следует за бедствием?
Она пошла в ЗАСЛОН не ради карьеры, а ради принципа: человечество может жить иначе. Без боли. Без потерь.
В лаборатории её окружали те, кто верил в это же: пятеро, кого называли Источниками. Каждый – гений в своей области. Они собрались не случайно: ЗАСЛОН запустил проект "Вектор", в рамках которого группе выдающихся учёных позволили разработать способ влияния на прошлое без прямого нарушения Закона Времени.
Согласно директиве, нельзя было "убивать" события. Только аккуратно "переориентировать" их: посеять идею, вложить решение, открыть нужный патент чуть раньше. И всё – история меняется.
– «Готовы к фазовой калибровке», —сказал Герман. – Портал 21.17 откроется на 45 секунд. Цель – 1991 год, Восточная Европа.Персональное внедрение не запланировано.
– Запускаем, – кивнула Ульяна.
Потолок дрогнул. Воздух сгустился, как вода.
Из Сферы вырвалась тонкая линия света – и пересекла пространство. Прозрачный экран замерцал: на нём проступил неон и бетон, какие были только на старых архивных записях.
Телевизоры с лампами. Ларьки. Люди, обернувшиеся на звук.
– «Прямое соединение», – прошептала Ульяна. – Мы смотрим в прошлое.
Но, с другой стороны, что-то тоже смотрело.
В этот момент в глубинах комплекса активировалась система самоконтроля ИИ Норра. Её процессор зафиксировал отклонение в хронопотоке – едва уловимое, как сдвиг воздуха после выстрела.
«Нарушение причинной стабильности», – отметила она.
«Регистрирую уровень 0.002. Допустимая норма – 0.00001».
«Анализ начат».
Эксперимент длился всего 44 секунды.
Когда Сфера замерла, и портал схлопнулся – воздух был другим. Словно мир чуть дрогнул в своих швах.
– «Это было красиво», —сказал Герман. – Но… что, если это уже что-то изменило?
Ульяна молчала.
В углу, за невидимым полем, камера ИИ продолжала наблюдать. И впервые в своих логах, Норра сделала странную запись:
«Эхо не завершено.
Предотвращение инициировано.
Исход: неопределён.
Вероятность исчезновения – 12.6% и растёт».
Часть 2
…В комнате стихло. Только легкий гул – дыхание машин, пульсация пространства.
– «Визуализация кадра получена», – произнёс Герман, выводя изображение в воздух. – Год 2023. Москва. День – 14 марта.
Воксельная панорама развернулась в полный рост. На экране – площадь, старинное здание, школьники, пробегающие через дорогу. Реализм – пугающий. Было ощущение, будто ты стоишь там, внутри.
– Это тестовый сигнал. «Мы не вмешиваемся», – заметила Ульяна. – Только наблюдаем.
Герман ухмыльнулся:
– Ты каждый раз повторяешь это. Как мантру. Но мы оба знаем, что ты хочешь большего.
Ульяна не ответила. Она знала, что он прав.
Тем временем, в другом крыле комплекса – в Зале Временных Исследований – пожилой мужчина медленно листал голографические документы. Это был Эдвард Лер, научный директор АО "ЗАСЛОН". Он один из немногих, кто знал всю истину о Проекте "Скаттер".
Внутренний протокол, отмеченный грифом "НВ-99", содержал следующее:
Любое вмешательство в хронологическую ось без учёта Х-факторов, приводит к каскадным нарушениям. Неопределённость возрастает экспоненциально, включая парадоксы потери существования субъекта.
Проще говоря, одно действие в прошлом может отменить миллионы будущих решений.
Именно поэтому вмешательство запрещалось.
