«Разбуди всех своих демонов»
— Тебе страшно?
— Нет.
Соврала, хочу, чтобы все быстрее началось и закончилось. Половина суммы уже есть на счету, вторая будет только утром, таковы условия аукциона. Обладатель лота должен убедиться лично, что я девственница.
— Почему тогда дрожат твои пальцы?
— Немного неуютно.
— Тебе приходилось продавать и предлагать себя раньше?
— Нет.
— Что же изменилось?
Мужчина слишком близко, чувствую тонкий аромат его парфюма, запах сигар. Он как раз сжимает ее своими крупными пальцами, ведет ими от кисти до локтя, вызывая еще бо́льшую дрожь внутри. Дым окутывает нас, проникает в легкие, хотя и так нечем дышать от страха.
Да, мне очень страшно.
— Можно я не буду отвечать на ваши вопросы? Мы ведь не за этим здесь собрались.
— Хм, забавную мы купили шлюху.
— Я не шлюха.
Он склоняет голову, закусывает сигару зубами, хватает за подбородок, больно, но терплю.
— Смотри в глаза.
Снова дым, но, когда он рассеивается, меня парализует. Это именно тот взгляд, который я чувствовала в клубе, не видя перед собой практически ничего, стоя обнаженной на сцене ночного клуба.
Там было много мужчин, они пожирали взглядами, имели, унижали, сулили удовольствия и боль, но я остро чувствовала именно этот.
Так смотрят люди, у которых есть все. Они устали от денег и власти. Им скучно, им нужны забавы, адреналин, драйв, острые ощущения.
Но и всем этим их не удивить.
Им нужно просто кого-то поломать, услышав хруст позвонков, увидеть слезы, услышать мольбы о помощи.
Их это тоже развлекает.
Жадно вглядываюсь в крупные черты лица мужчины, губы изогнуты, нет, не в усмешке, а так, словно он трогает что-то мерзкое, грязное. Оценивает меня, еще сильнее сжимая подбородок двумя пальцами. Темные глаза, густые брови, на носу горбинка, высокий, широкоплечий, трехдневная щетина, короткая стрижка.
Его нельзя назвать привлекательным, но та энергия, что исходит от него, валит наповал.
Сглатываю, но ком так и стоит в горле, стараюсь медленно дышать через нос, не могу отвести от него взгляд. А он словно заглядывает в душу, обволакивая липкой темнотой, прощупывая каждый уголок, каждое укромное место, где могут быть скрыты все мои тайны.
— Отпустите. Больно.
— Молчи, здесь говорю я. И мне решать, когда и как делать тебе больно или хорошо.
Спина леденеет. Я чувствую, как пахнет мой страх, который я источаю. Хватаюсь за его локоть, но сразу отпускаю.
— И ты будешь трогать меня, когда я это скажу. Ты на двадцать четыре часа наша кукла.
Прикрываю веки в знак того, что я все поняла, меня отпускают, но легче не становится. Почему я думала, что все пройдет просто и легко? Что нужно будет всего лишь лечь, раздвинуть ноги и отрешиться от происходящего. Наивная.
— Сними одежду.
— Что? — теряюсь от такого прямого приказа.
— Сними с себя все. Хочу еще раз видеть, за что мы заплатили.
Наша? Мы? Не понимаю этих фраз.
Но я совсем забыла, зачем сюда пришла. Напомнили.
Развязываю пояс пальто, затем пуговицы, не знаю, куда его деть, кидаю под ноги. У меня нет задачи соблазнить, нужно просто провести ночь и подарить, нет, точнее будет сказать, отдать купленный на аукционе товар — свою девственность.
Мужчина отворачивается, подходит к бару, наливает себе в бокал алкоголя, садится в кресло, которое ярким пятном выделяется на фоне темного интерьера и снова уничтожает взглядом.
Может, он извращенец? Сейчас на меня наденут наручники, ошейник, в рот засунут кляп, поставят раком и будут всю ночь насиловать в извращенной форме.
Я не исключаю такого расклада. Я знала, на что шла.
Пальцы начинают дрожать еще больше, не могу расстегнуть молнию на спине рабочего платья. Ушла после своей смены в гостинице, сняв только бейджики и фартук, не надев предложенный наряд после аукциона. Сердце колотится в бешеном ритме, но как-то справляюсь с замком.
Платье опускается к ногам, перешагиваю его. Господи, пусть это все пройдет быстро. Не могу смотреть на мужчину, оглядываюсь по сторонам, мы гостиной, здесь нет кровати, только диван, но он огромный, занимающий почти все пространство.
На стеклянном столике массивная пепельница, рядом коробка с сигарами, задерживаю на ней взгляд.
Стою в одном белье, самом простом, в колготках и туфлях на невысоком каблуке. Понимаю, что надо раздеваться дальше, но жду приказа, как толчка в пропасть.
Молчит.
Ждет.
Расстегиваю лифчик, бросая его в кучу вещей, заливаясь стыдом, снимаю колготки и трусики. Колотит от холода, кожа покрывается мурашками, а спина испариной.
— Опустись на колени и ползи ко мне.
Господи, за что мне все это? Я ведь хочу сделать добро. Почему для этого нужно пройти через унижения, ломая себя, втаптывая в грязь?
Я и есть грязь в его глазах.
Девка, которая продала себя подороже, даже не проститутка, те ежедневно обслуживают клиентов, это их работа. А я же нашла более легкий способ– сорвать куш.
— Ты глухая?
— Нет.
Опускаюсь на четвереньки, длинные несобранные волосы рассыпаются по плечам, задевают пол. Я передвигаю ногами и руками, двигаюсь в сторону мужчины.
Когда оказываюсь совсем близко, сажусь на колени, снова смотрю в его глаза. Становится холодно, так, что трясет, это стресс, зря не выпила коньяка, а девочки предлагали.
