— Когда вы готовы приступить к работе, Амалия Викторовна? — сверлит меня своим взглядом один из директоров, Али. — Я вижу, у вас очень хороший послужной список… Нас всё устраивает…
И я невольно рассматриваю его. Сколько ему, интересно, лет? Взрослый ухоженный мужчина. Хотя, мне кажется, он младше меня.. Лет сорок, не больше. Не то что мой уже почти полтинник.
Дорогой костюм, тонкая рубашка, небрежно расстёгнутая на верхние пуговицы так, что обнажает тонкую полоску смуглой кожи с густыми волосами.
— Только у нас есть одно условие, — добавляет его партнёр, второй владелец гостиницы, Джебраил, — у нас новый загородный отель, и мы бы хотели, чтобы наши ключевые сотрудники жили тут же, чтобы не ездить каждый день в город и обратно. Вы понимаете...
И я вижу, как его чёрные как ночь глаза плавно и с ленцой скользят по моей фигуре, словно обводя невидимыми тёплыми прикосновениями каждое полукружие моей груди, предательски выпрыгивающей из чуть тесноватого пиджака…
Чёрт меня дёрнул пойти на это собеседование!
Но зарплата очень хорошая, и вроде как очень перспективная работа, почему бы и нет..
— Вы готовы пойти на эти условия? Вас ничто не сдерживает в этом плане? — наклоняется через стол ко мне Али, и я даже могу почувствовать его аромат…
Востока, специй и чего-то пряного и острого, как жгучий красный перец…
И мне становится жарко и тесно в моём плотно облегающем деловом костюме, который я специально надела по такому важному поводу…
— У вас есть муж… Дети… — продолжает, медленно растягивая слова, расспрашивать меня Джебраил, и я отчего-то чувствуя себя как на допросе…
Чёрт побери! Я взрослая самодостаточная женщина! И это мне решать, а не им, где я буду работать!
Я стряхиваю с себя это наваждение, словно сладкий пряный туман, парящий в этой затемнённой комнате, укутавший меня с ног до головы, и произношу, переводя взгляд с одного на другого:
— Думаю, моё семейное положение не имеет никакого отношения к делу. Я подумаю над вашим предложением. И сообщу вам. Спасибо.
И я, даже не дожидаясь их разрешения, встаю со стула и направляюсь к двери.
И только выйдя на улицу, чувствую, как же мне не хватало воздуха там, в их бархатном пряном кабинете.
Да кто они, чёрт побери, такие? Сейчас, когда сверху пригревает ласковое тёплое солнышко, всё происходящее там мне кажется нереальным… Я бреду по улице, рассматривая ручейки, весело бегущие по асфальту, и не могу отделаться от странного чувства, которое я испытала там, с этими двумя директорами…
Словно два голодных жадных взгляда осматривали меня, решали, достаточно ли я хороша для них… И когда я им отказала, я увидела, или мне показалось, как заходили желваки на их красивых скульптурных лицах?
Мне кажется, эти двое не привыкли к отказам…
Но почему мне сейчас хочется вдруг плакать от обиды из-за на саму себя, потому что я боюсь, что я упустила свой шанс, и эти двое не позвонят мне больше?
И что я вообще из себя строю! Разведёнка со взрослыми детьми, которым я уже не так-то и нужна! В отличие от моей хорошей зарплаты, на которую я могу покупать им шмотки, телефоны и обучение в дорогих вузах! А сумму мне предлагали немаленькую, мало кто ещё на рынке предложит столько же…
И я снова и снова прокручиваю в голове детали этого странного собеседования. Но не могу позабыть эти две напряжённые хищные фигуры. Отчего-то мне кажется, что под этими респектабельными масками и дорогой одеждой скрываются настоящие ненасытные самцы. Которые не упускают свою добычу.
И с чего я вообще решила, что я им так уж и нужна?! Смешно просто! И стряхиваю окончательно с себя захвативший меня морок.
— Ой, Лия, и чего ты из себя строишь! — закатывает глаза моя лучшая подруга, Вика, когда мы с ней вечером встречаемся в театре. — Хотя, не переживай, твоя работа тебя найдёт, значит — не твоё, — успокаивает она меня.
— Знаешь, ты мне лучше скажи, с кем ты меня опять тут сводить собралась? — перебиваю я её.
Если честно, я уже устала от их с девочками попыток найти мне достойного мужчину.
— Вот увидишь. Просто отвал башки. Таких мужиков уже не осталось, считай. А те, что остались, или при бабах или на кладбище, — возбуждённо рассказывает она мне.
— Да сколько вам можно объяснять, что мне это неинтересно! — отвечаю уже я ей чуть ли не с раздражением.
Вечно эти какие-то золотые мужики, которые остались либо только при бабах, причём лет на тридцать младше меня, либо на кладбище. Вечно старичьё мне подсовывают.
Ну как, старичьё… Это сейчас называется может и политкорректно — мужчины под шестьдесят или даже шестьдесят плюс, а по сути, у них там после пятидесяти уже не у всех всё исправно работает, чего уж там говорить… Самостоятельно в туалет ходить умеет – уже огурец.
— Амалия? — вдруг я слышу позади себя бархатный баритон с едва заметной хрипотцой и вздрагиваю.
Чувствую, как у меня по телу пробегают мурашки от этого голоса.
Оборачиваюсь и вижу перед собой Джорджа Клуни. Или Мела Гибсона… С едва заметной элегантной сединой и морщинами, которые его делают ещё только привлекательнее. Мужественнее.
Рядом с ним стоит моя Вика и победно улыбается. Словно она самолично поймала его и приволокла в зубах, как охотничья собачка. Хотя, так оно и есть…
