Басенная осень

Два городских кота, что виделись годами,

Встречались, спорили, но значились друзьями,

Сошлись опять: один – как прежде, гол,

Другой – бант нацепив, ему навстречу шёл…

Беседа их легко с мурлыканьем текла,

Когда вдруг с пустяка в тупик дурной зашла.

– Зачем ты носишь бант? – спросил голыш у друга. -

Средь наших все наги, пустая это штука.

– Да как же без него?! Бант душу нежно греет, -

Ответил с бантом кот. – И шея не болеет.

Удобен мне, привык… я к малости такой,

И сам ты бант надень, жизнь без него – отстой.

– Ну, нет, я не глупец, чтоб тряпочки носить,

Потеет шея в них, мышей сложней ловить, -

Ответил голый кот. – Твой бант – как клещ в ушах,

А ты с ним, как бельмо, в других котов глазах.

– Да что же должен я равняться на других?!

Удобно с бантом мне давить мышей съестных,

И знаю я котов с одёжкою такой, -

Ответил с бантом кот. – Ты, друг мой, сам не свой!

– Я свой, а ты больной, коль носишь эту дрянь,

– Ответил голый кот. – Породу не погань!

– Остынь и не дури, – друг зашипел, сердясь,

– Ты что ко мне пристал, как уличная грязь?

– Ты сам похож на грязь, пока свой бант несешь,

– Ответил голый кот. – На крысу ты похож!

– Сам крыса! – вскрикнул друг и зло блеснул клыком,

– С собаками дружи!

– Сам к псам иди в дурдом! -

Воскликнул голый кот и когти оголил,

Чтоб впиться в близкий нос, что ранее был мил,

Но с бантом кот не спал, он к драке был готов

И вскоре зашипел комок из двух котов!

Мораль вполне видна: не надо разрушать

Ту дружбу, что давно сумел себе создать,

Придиркой к пустякам…, по цепкости своей…:

Разрушить всё легко, создать же – тяжелей.

И под моралью зримой басня не пуста:

Её начинка в том, что если в вас черта,

Иль свойство, иль талант…, что выделяют вас,

То будут бить вас все, не только в бровь, но в глаз!

В одном известном государстве дураков

Баран открыто заявил на вой волков

Псам, охранявшим стадо от греха,

Под властью спящего в палатке пастуха.

– Закон нарушен… волки виноваты, -

Заблеял им баран, – Вложил я в уши ваты…

– Нам вата не нужна, – псы тявкнули ответно.

– Теперь пиши: кто ты, где спишь… и всё предметно…

И псы пошли по пастбищу лениво,

А на краю во тьму пролаяли учтиво:

– Эй, волки, вы там есть? Идите толковать:

Почто барану помешали спать?

Из тьмы ночной, где лес уж начинался

Ни вой, ни лай в ответ им не раздался,

Светились пары глаз, как черта фонари…

И тишина клыков, и чернота шерсти.

– Всё, дальше не пойдем, – один из псов сказал, -

Я не хочу, чтоб облик пострадал.

– Согласен, – пес другой ответил, пятясь задом. -

Пастух наш сладко спит, а нам что больше надо?

Идут обратно псы, и слышат от барана:

– Как дело-то мое? Тревожит в сердце рана…

– Что ж будем проверять всё, что ты написал,

Волков в округе нет, быть может, ты соврал,

– Сказал охранный пес. – Сам кашу заварил

Без мяса. Будешь в ней, коль станешь нам не мил.

Псы скрылись в псарне, а баран – в отару…,

Стал беспокойно спать и ждать от своры кару,

А волки выли вдаль и грызлись с той поры,

Безбоязно и всласть все ночи до зари.

Безумцев, как баран, полно среди людей,

Пытаются они… унять тех, кто сильней,

Управу ищут, к ней протягивают руки.

Но в той управе спят и к гласу слабых глухи.

Случилось так в ненастную субботу:

Струна вдруг издала испорченную ноту,

Затем ещё, ещё: скрипела и бухтела,

И стало ясно всем: струна, та, заболела.

Расстроилась, беда – так многие страдают,

Но благо есть врачи, болезни изгоняют -

Так слышала струна и вот без промедленья

К настройщику пошла, чтобы начать леченье.

– Расстроилась совсем и ощущаю вялость,

Энергии той нет, и гласа не осталось,

– Так молвила струна настройщику в халате.

– Что ж будем вас лечить, хоть я лишь на окладе, -

Сказал настройщик, и… – струну слегка прослушал,

Немного подтянул, и вроде стало лучше.

Прошел иль день, иль два – по времени немного,

Вновь сбацала струна не то, судить, коль строго.

Настройщик, но другой, вновь совершил леченье:

Еще раз подтянул и сгладил огорченье.

Всё было хорошо опять совсем недолго,

Когда во тьму смотреть, домыслить можно волка.

Прислушалась струна к звучанью организма,

И вновь нашла дефект, и повод к пессимизму.

Недели, как круги, в забвенье уходили.

Ослабить, подтянуть, – врачи ей говорили,

И делали свое настройщиково дело,

Пока струна, как жаль, в последний раз не спела:

То ль "бац", то ли "копец" – печально прозвучало,

И в тот момент струны доподлинно не стало.

Обрывки той струны повисли безмятежно…

и ноты не нужны,

и песенки, конечно.

Мораль из басни сей последует такая:

Живи лечением, друг, не злоупотребляя.

Пусть мастер: врач иль чин – их дело не забота,

А должность сохранить, и денег заработать,

А уж, когда средь них мастеровитых нету,

То с помощью такой не одержать победу.

Вместо того, чтоб вам просимое вернуть,

Они способны лишь тянуть…

Один осел про братьев прочитал,

Примерил и вскричал: – Всё автор тут наврал!

Написано: коряво, примитивно,

Ну а порой младенчески наивно.

Вот пишет автор то, что глуп с рожденья я,

Ну это же: поклеп, галиматья!

Будь я глупец, не получил бы честь,

Чтобы Господь смог на меня присесть!

А здесь он пишет: низкая порода!

Я ж – труженик у древнего народа,