Москва, октябрь 2030 года
Снег падал тяжело, словно пепел, смешиваясь с пылью радиоактивных руин. Артём прижался спиной к обгоревшей стене бывшего магазина, стараясь не дышать. В кармане куртки жужжал самодельный дозиметр – фон здесь зашкаливал, но выбора не было. Путь на север, к слухам о «Зелёной зоне», вёл через мёртвое сердце столицы.
Он сгрёб горсть мокрого снега, слизал его с ладони, приглушая жажду. В сумке за спиной – три банки тушёнки, патроны для обреза и потрёпанная карта, нарисованная кровью на клочке брезента. Последний подарок от отца, который так и не вернулся с разведки. «Ищи башню с красной звездой…» – шептал он перед уходом. Звезда, говорят, всё ещё висит на полуразрушенной высотке где-то за ВДНХ. Там, по слухам, начиналась зона, свободная от мародёров и радиации.
Артём двинулся вдоль стены, крадучись, как тень. Под ногами хрустели осколки витрин, засыпанные битым кирпичом. Ветер выл в рвах небоскрёбов, разнося запах гнили и гари. Инстинкт кричал бежать, но бежать было некуда – позади, на юге, уже неделю горело небо, а вчера он наткнулся на распятие из обугленных тел. Метка клана «Когтя».
Сердце ёкнуло, когда в тишине прогремел выстрел. Артём рухнул за груду арматуры, выхватывая обрез. Из тумана вынырнули силуэты – трое, в рваных камуфляжах и противогазах с треснутыми стёклами. Один волочил за собой крюк на цепи.
– Эй, крыса! – хрипел вожак, тыча стволом в воздух. – Выходи, слышь! Может, оставим кишки внутри…
Артём стиснул зубы. Не стреляй. Шум привлечёт других. Он отполз назад, нащупывая ногой люк. Канализация. Вонь ударила в нос, но это был шанс.
Снизу, из чёрной пасти тоннеля, донёсся скрежет.
Он прыгнул в темноту, даже не успев закрыть люк. Падение смягчил мешок с мусором, но в кармане взвыл дозиметр – здесь радиация плясала смертельную джигу. Свет фонаря выхватил стены, расписанные чьими-то посланиями: «Не идите на восток», «Бога нет», «Мы все умрём». А потом – стрелки, нацарапанные ножом. Одна из них указывала в сторону надписи: «Архангельск. Безопасно. 800 км».
Артём выдохнул. Значит, правда. Значит, они существуют.
Сверху послышался смех. Мародёры нашли люк.
– За мной, сучки, – пробормотал он, втискивая в горло ком страха, и побежал по тоннелю, где в лужах отражалось зелёное свечение.
Он выжил вчера. Переживёт и сегодня.
А завтра… Завтра он найдёт звезду.
Артём бежал, спотыкаясь о трупы труб и ржавые рельсы, что торчали из пола тоннеля, как кости древнего зверя. Зелёный свет фонаря, привязанного к обрезу, прыгал по стенам, выхватывая из темноты обвалившиеся своды и груды мусора. Воздух был густым от запаха плесени и чего-то кислого – словно сама смерть поселилась в этих туннелях. Дозиметр в кармане не умолкал, но что толку? Остановиться – значит стать добычей «Когтя».
Сзади эхом отдавались шаги. Мародёры не отставали.
– Он тут! – проревел чей-то голос, и пуля ударила в стену, осыпая Артёма осколками бетона.
Он свернул в боковой проход, где когда-то текли сточные воды, и замер, прижавшись к сырой стене. Рука дрожала, сжимая обрез. *Три патрона. Четверо преследователей. Не считая того, что с крюком.* Вспомнились слова отца: *«Думай, как вода. Найди щель, даже если её нет»*.
Из темноты выплыл силуэт. Артём выстрелил, не целясь. Крик, глухой удар тела о пол. Остальные завыли, как раненые волки, но замедлили шаг.
– Ты мой, ублюдок! – зашипела женщина с хриплым голосом, и Артём узнал её – Лера, правая рука вожака «Когтя». Её лицо, изуродованное ожогами, мерещилось ему в кошмарах ещё с тех пор, как она сожгла их бункер на Таганке.
Он побежал дальше, пока тоннель не упёрся в завал. Над грудой бетонных плит зиял пролом – узкая щель, словно рот, готовый проглотить. Артём втиснулся в неё, царапая спину о арматуру, и… провалился вниз.
Удар. Тихое журчание воды. Когда он открыл глаза, фонарь освещал круглую камеру с куполообразным потолком – старинный коллектор, построенный ещё до Войны. На стенах висели тряпичные флаги с вышитыми символами: перечёркнутый кулак, дерево, пробивающееся сквозь бетон. *Знак Зелёной зоны.*
– Не шевелись, – раздался голос сверху.
На краю пролома стояла девушка, целясь в него из лука со стрелой, наконечник которой поблёскивал синим – яд или радиационная грязь. Её лицо скрывал капюшон, но свет фонаря выхватил шрам на подбородке, тонкий и прямой, как лезвие.
– Ты один? – спросила она.
– Если не считать тех, кто хочет меня освежевать, – Артём поднял руки, показывая обрез. – Ищу Зелёную зону.
Стрела дрогнула. Девушка молча спрыгнула вниз, движением быстрым и грациозным, будто она родилась в этих тоннелях.
– Ты почти у цели, – сказала она, снимая капюшон. Русые волосы, заплетённые в тугие косы, глаза цвета старых монет. – Но сначала ответь: что значит красная звезда?
Артём достал карту из сумки, развернул дрожащими пальцами.
– Отец говорил, что под ней – вход. Туда, где земля чистая.
Девушка нахмурилась, проводя пальцем по кровавым линиям карты.
– Твой отец… Максим Игнатьевич?
