– Если боишься что-то потерять – потеряй это и больше не бойся! – блеснула она мудростью, вычитанной в Интернете, но с которой была внутренне согласна, решив, что по возможности будет ей следовать.
– Опомнись, дура! Ты же себя не на помойке нашла! Искалечат ведь и тело и душу! Там одни наркоманы и уголовники остались – все приличные давно в город уехали, – пыталась отговорить ее от поездки мать, осознавая, впрочем, тщетность своей попытки, – Потом не приходи ко мне жаловаться!
«К тебе – точно не приду!» – подумала она закрывая за собой дверь квартиры.
«Ну этот Илья, конечно, нечто!» – думала Мила, пока автобус вез её в составе группы из тридцати студентов на летнюю практику в один из самых отдалённых от столицы региона районов восстанавливать какой-то конезавод. Впрочем, по отзывам студентов прошлых лет, это мероприятие больше походило на отдых в летнем лагере, чем на настоящую практику. Работой сильно не загружали, кормили свежими продуктами с фермы, в свободное время можно было кататься на лошадях, купаться в речке, а по выходным в местном клубе либо показывали кино, либо была дискотека на которую съезжались из соседних деревень как молодежь, так и люди постарше.
Несмотря на такие привлекательные условия, Мила сначала сомневалась ехать ей туда или нет. Но после недавнего скандального инцидента с Ильей, у нее появился стимул ускорить реализацию своей давней идеи. Сделать это лучше всего было бы подальше от города – здесь её слишком многие знают – и она твёрдо решила поехать.
И что такого особенного нашла мать в этом Илье? После смерти Константина Петровича, он был чуть ли ни единственным, кого та продолжала приглашать и принимать у них дома. Когда они только с ним познакомились, Мила была очень удивлена, что кто-то из живых людей в наше время, изъясняется подобно литературным персонажам века девятнадцатого. Но после нескольких лет общения с Ильей, она заметила, что и сама частично переняла эту его манеру. Причем не только в разговоре с ним, но и в размышлениях наедине с собой.
– Перспективный мальчик из хорошей семьи, один из лучших студентов на факультете философии, – в сотый раз перечисляла мать его достоинства. – Да, фамилия несколько неблагозвучная, но он готов взять твою.
Но скандал случился не из-за этого. До того дня Мила почему-то была уверена, что речь идет о чисто фиктивном браке. Такие браки, также как и мужчины, которые по каким-то причинам берут фамилию жены, не такая уж и редкость в наше время. Но в тот день он, причём, как нечто само собой разумеющееся, зачем-то потребовал от неё справку от гинеколога об её девственности. Точнее она даже догадывалась зачем, и кто его надоумил. Наверняка, он и её мать – вместе захотели удостовериться, как далеко зашло у них с Иваном. Ей вдруг стало так противно. Противно ещё и от того, что она вдруг поняла, что этот Илья хочет стать ее реальным, а не фиктивным супругом, представила, как он будет к ней прикасаться, станет ее первым мужчиной… И тогда она устроила скандал.
Сидя в автобусе, Мила едва не рассмеялась в голос, вспомнив выражение лица Ильи, когда в ответ на его требование, она предложила ему проверить её девственность лично – прямо здесь и сейчас и пусть мама будет свидетелем.
«Фамилия ему моя понравилась – как же! Нет, в то, что фамилия понравилась – охотно верю. Только не моя, а папы-Кости. Ежу понятно, что надеется продвинуться за его счет в университете. Вот и женился бы тогда на матери и брал её фамилию, а я – Мила Камышова, студентка Строительного института – еду на практику».
Старые динамики сельского клуба с треском, периодически переходящим в гул, выдавали вперемешку современные хиты и мелодии почти тридцатилетней давности. Удивительно, но народ танцевал. В полутьме зала, то и дело разрезаемой разноцветными лучами прожекторов в такт музыке, Мила без труда различала лица своих однокурсников – девушек и парней, как и она приехавших сюда в бывший совхоз «Конезавод». Никто из них не знал, что параллельно с их общим официальным, Мила собиралась реализовать здесь свой собственный проект, в рамках которого ее целью был исключительно местный контингент. Сегодня молодежи в клубе было не так много. В основном здесь тусовались дядечки неопределенного возраста и рода занятий. Некоторые из них подходили к Миле, желая познакомиться, но пока ей удавалось ловко уходить от них, избегая этого. Время шло. Мила уже было подумывала снизить требования к искомому ею объекту и внимательнее присмотреться к дядечкам, как вдруг она увидела – его. Он был крепок, но при этом достаточно высок и жилист – сразу видно сельский житель выросший на натуральных продуктах и привычный к физическому труду. Особое внимание она обратила на его светлые глаза. Его взгляд показался ей немного грустным, но в нем не было ни тени наглости или жестокости, качеств, едва заподозрив которые в мужчине, она сразу же отметала его как кандидата. Вопросы в его внешности вызывали очень короткие, вероятно, только недавно отросшие после бритья, волосы и едва заметная, как после перелома, горбинка на носу. Это наводило ее на нехорошие мысли о хулиганах и уголовных элементах. Но, понаблюдав за молодым человеком некоторое время, и заметив, как спокойно по приятельски он общается со стражами порядка, Мила решила, что скорее всего перед ней какой-нибудь местный конюх или тракторист. Также, жирным плюсом, она отметила тот факт, что рядом с ним не было девушки. Был только какой-то приятель, который то подходил к нему, то уходил куда-то по своим делам, каждый раз, при этом, возвращаясь всё более шаткой походкой. Оставаясь один, парень время от времени бросал рассеянные взгляды на танцующих девушек, но подходить познакомиться не пытался.
