Та семья, в которую осенью 1919 года Поля вышла замуж, считалась зажиточной. Скарабеевы, так было их прозвище в местечке, имели достаточно земли. По словам самой Поли, это и сыграло роль, когда Борис посватался к ней. Может, не так уж и нравился он ей, да и больной к тому же был. Главное, что в богатую семью пойдёт замуж. Признавалась, тогда думала: «Хоть на год, но чтоб хлеба вдоволь наесться».
У Бориса же, следует полагать, были несколько иные мотивы жениться. Во-первых, Поля была очень красивая. Во-вторых, Борис, как тогда говорили, болел на сухоты. Ещё эта болезнь называлась «чахотка», то есть туберкулёз. Молодой парень и уже больной. В то время, пока не открыли пенициллин, это была почти неизлечимая болезнь, многие умирали от неё. И Борису близкие настоятельно советовали жениться. «Женишься, возмужаешь, и болезнь твоя, скорее всего, пройдёт», – говорили. Мол, такие случаи уже бывали, и не раз, когда человек стал жить семейной жизнью и поправился.
Наверное, форма туберкулёза была у него так называемая закрытая, потому что никто из окружающих не заразился, в том числе и супруга. Но дети родились нездоровыми, особенно старшая дочка Анна. Женитьба не спасла и его от болезни. Через семь лет он умер.
Все говорили, что юная Поля была красивой. Как-то раз, после её прихода в семью Скарабеевых, к ним заглянула родственница – родная сестра свекрови Варвары. Увидев молодую невестку, воскликнула: «О, а я ж думала, ека та Судиловская (прозвище Полиной семьи было Судиловские), то она ж хороша! О, коб я гэтэ ведала раней, я б ее за свойго сына Хведора узяла б замуж. А я ж не ведала… Ой, не, гэто не Борысу жонка, не-е, не-е». Имелось в виду, что такому больному, «негодящему», да такая красавица досталась.
Семья мужа была немаленькая, и все жили в одной хате. Отца Карпа с ними на то время уже не было, он рано умер. Его мать Варвара, братья Бориса: старший – Степан, средний – Иван, младший – Григорий. Тут же жила и старшая невестка – жена Степана Зоя. Все спали в одной хате, все вместе садились за стол снедать (завтракать), обедать, вечерять (ужинать). И вот это желание Поли – «хоть хлеба вдоволь наесться в богатой семье» – первое время оказалось неосуществимым. Она была воспитана так. Дома в девичестве её учили: «Когда будут садиться за стол, ты первая не иди, это некрасиво. Ты только пришла в их семью – без году неделя – покажи свою скромность, воспитанность. И даже, когда позовут, сразу не иди. Поблагодари, скажи: мол, сыта и всё такое прочее. Должны несколько раз позвать, тогда только можно будет садиться за стол. И то ешь не с жадностью, а как бы даже нехотя. Раньше других заканчивай есть, клади ложку и выходи из-за стола». Мол, это правила хорошего тона, так себя надо вести в семье мужа.
Поля так и стала поступать, придя в ту семью. Когда её приглашали за стол во время общей трапезы, она отнекивалась, говорила, что уже сыта, ждала, когда позовут три раза. В той же семье или неизвестны были подобные правила, или же юную Полю научили какой-то совсем небывалой скромности, правилам, которым в то время уже мало кто следовал. Но, ожидая, что позовут третий раз, она так и оставалась сидеть голодная. А потом, может, и вовсе перестали звать за общий стол. Решили, что «эта девка» предпочитает принимать пищу не со всеми, а одна, раз постоянно отнекивается. Когда же Поля подходила к столу после окончания трапезы всех членов семьи, там почти ничего уже не оставалось. И однажды она, не выдержав, призналась мужу Борису, наверное, уже когда ложились спать, что всё это время голодает. Попросила: «Принеси мне хоть кусок хлеба в постель». Реакция того была неожиданной: «А что, тебе не дают есть? Прогоняют из-за стола? – сердито спросил он. – Сама виновата. Хочешь есть? Иди сейчас, возьми кусок хлеба и ешь. Если отберут или тебя прогонят, вот тогда я пойду и принесу». Таков был ответ супруга. И, видно, после этого она уже стала садиться за стол вместе со всеми. Не заставляла себя долго упрашивать.
Старший их брат Степан женился на Зое. Та гораздо раньше Поли пришла в семью Скарабеевых. Рассказывали, что Степан был на войне – Первой мировой, империалистической, и даже был ранен, побывал в плену. Пришёл домой очень больной, нервный. Может, поэтому у Зои и долго детей не было с ним – целых десять лет. Родились дети почти в одно время, как и у младшей невестки – Поли. И у той, и у другой – мальчик и девочка. Девочки были старше, мальчики – младше. Остальные братья Бориса к тому времени были ещё неженаты.
Когда-то семья Скарабеевых (Скарабеевы – не настоящая фамилия, а уличное прозвище) жила на одной из улиц ближе к центру Кожан-Городка. И там часто случались пожары. И так как все хаты были деревянные и стояли вдоль улицы одна от другой близко, а крыши были крыты в основном черетом (тростником), то во время пожара вся сторона улицы могла выгореть дотла. Их хату спасали всем миром во время одного из таких пожаров. Пламя гудело и подбиралось к строению. Но мужчины мочили дерюжки и обкладывали ими крышу, обливали водой стены, и таким образом удалось спасти. И, видно, после этого, чтоб больше не рисковать, не искушать судьбу, решили переселиться. Хату перевезли на хутор, туда, где было их основное поле. Основное, потому что участки земли были и в других местах. Рассказывали, что где-то между Кожан-Городком и Дребском участок поля не слишком широкой полосой тянулся почти на три километра.
