1. Доминик Оркус – несостоявшийся рабовладелец
Восемнадцатилетний Доминик Оркус был обычным студентом колледжа. Как все жители республики Мегаполис он поздно взрослел, но рано начал считать себя взрослым. Как большинство его сверстников, любил кататься на роликах, играть в компьютерные игры, слушать современную музыку, на каникулах летать в экзотический Эротполис, а после возвращаться в родной шумный Мегаполис. Не любил готовить уроки, думать о дальнейшем обучении в университете и слушать нудные нотации старших.
Но больше всего на свете Ник Оркус ненавидел уроки математики и свою мачеху Агнию Афродитскую.
Родной матери Ник не помнил.
Его отец Плутонар Плутосович Оркус был женат несколько десятков раз. Но не один его брак не длился дольше полугода. Словно бабочки-однодневки, молодые жены влетали в роскошный дом мегапольского олигарха и тотчас же вылетали из него. Все, кроме последней.
Когда Плутонар Плутосович женился на Агнии, ему было уже далеко за семьдесят, ей же немногим более тридцати. Поначалу Нику казалось, что эта красотка, как и все ее предшественницы, задержится у них не дольше молодого месяца.
Но его старика угораздило втюриться не на шутку. Первый раз в жизни старый развратник был в полном восторге от женщины. Абсолютно все в ней его восхищало. Даже измены жены оставались незамеченными. Олигарх даже ничего от нее не требовал, кроме исполнения супружеского долга.
В первый и единственный раз старый муж обратился к молодой жене с просьбой уже со смертного одра. Он просил воспитать Ника так, чтобы мальчишка не вырос похожим на отца.
Получив роскошное наследство, Агния, видимо, почувствовала себя обязанной выполнить последнюю волю старика, обогатившего ее. Ведь в этой легкомысленной особе в последнее время начало пробуждаться нравственное чувство. Овдовев, она всерьез взялась за воспитание пасынка.
А тот с нетерпением ждал, когда ему исполнится двадцать пять лет. Ведь в этом возрасте по законам республики Мегаполис он будет признан совершеннолетним и сможет поделить с мачехой отцовское наследство.
Больше всего Ника бесило то, что учила его мачеха отнюдь не собственным примером. Сама она проводила дни в праздности – его заставляла часами сидеть за уроками под бдительным присмотром строгих гувернанток. Сама частенько возвращалась домой под утро, при этом изрядно навеселе – пасынку позволяла гулять лишь до заката. А после тщательно обнюхивала беднягу (не пробовал ли пива или сигарет?) Сама объездила все ночные клубы города – Ника же не всегда отпускала даже на студенческие дискотеки. Сама приводила в дом всякий пьяный сброд, а своему подопечному позволяла общаться лишь с приятелями по его элитному колледжу. Сама каждый месяц красила волосы в разные цвета, а бедному (хотя и богатому) пареньку ни за что не разрешала сделать креативную прическу и пирсинг в брови.
Лишь в одном Агния Афродитская была последовательна и сама жила по установленным ею правилам: в том, что была ярой противницей рабства. Она не только не позволяла пасынку завести личного раба, но и во всем доме не держала ни одного невольника. Эта особа даже состояла в Обществе защиты рабов и раза два участвовала в пикетах против произвола рабовладельцев.
Всех доставшихся ей в наследство людей Агния распустила на волю. С тех пор в доме работала лишь наемная прислуга, с которой особо не забалуешься.
Свободные люди требовали к себе уважения. Даже за лишний окрик любой челядинец мог уйти от хозяина. А за малейшую оплеуху – подать на него в суд.
Ну, как после этого чувствовать себя хозяином в собственном доме?!
И без того в Мегаполисе рабский труд применялся почти исключительно в быту, в сфере обслуживания и развлечений. Вся производственная сфера давно была механизирована.
Ну, хотелось мегапольцам чувствовать себя господами! Иначе что бы значили привычные обращения «господин» и «госпожа»? Над кем господин? Над кем госпожа?
Однако разрушающее вековые устои Общество защиты рабов стремилось уничтожить привычную социальную иерархию и вернуть народ в состояние варварства. Эти опасные мечтатели пытались лишить мегапольцев одного из главных прав свободного гражданина – права на владение людьми.
Почему-то дом, автомобиль, компьютер, даже самолет можно было иметь в собственности. Но почему же тогда нельзя приобрести человека, если средства позволяют? Он ведь такой же материальный предмет. А интеллект – понятие относительное. У многих машин он выше. Такие аргументы в телевизионных диспутах приводили сторонники рабства из числа ученых.
Впрочем, в последнее время проблема рабства и его отмены слишком уж часто становилась темой телевизионных передач и научных статей.
В общем, начали обсуждать то, что на протяжении многовековой истории не вызывало сомнений. Старики говорили о падении нравов и видели в этих разговорах предзнаменование недобрых перемен. С легализацией наркотиков и проституции защитники нравственности еще кое-как смирились. Но… свобода рабам?! По мнению самых влиятельных мыслителей Мегаполиса, это бы просто разрушило общество.
