Когда мне было четырнадцать, хорошие книги ходили по рукам и тётеньки-библиотекарши выдавали их по предварительной записи, по очереди. Одной из таких книг была «Таис Афинская». Моей подруге удалось заполучить её на целых десять дней, и вся наша девчоночья стайка взахлёб слушала увлечённый пересказ приключений отважной гетеры. Я тоже внимала невиданные просторы, героические поступки, и… ничего не запоминала. Ни имён героев, ни названий стран, ни последовательности событий. Спустя двадцать лет Таис ко мне вернулась, я с удовольствием её перечитывала и… снова ничего не запоминала. Прошло ещё двадцать лет и до меня (о боги!) стало доходить, почему не цепляется за память эта книга. Иван Антонович описывает жизнь Таис с точки зрения мужчины, а значит – логично. У меня нет и тысячной доли опыта Таис, а потому она не может быть мне близкой, и я не могу сопереживать ей. Однако, Ефремов, наверное, единственный, кто раскрывал, пусть и разумным взглядом, божественные женские лакуны тех далёких времён.
Природа женских религиозных культов, потерянная для нас навсегда, в последние годы стала весьма популярной темой для изучения и даже, возможно, восстановления. В накрывающем нас хаосе из семейных и общественных обязанностей, нацеленности на непременно большое количество денег и мужских способов проживания жизни, мы хотим чувствовать, что нами движет и куда нам дальше. Мы хотим вспоминать свою глубинную природу и, хотя бы немного, приводить своё сознание в гармонию с ней. А потому тянемся к мастерам самых разных женских практик – женщинам, которые нащупали и признали что-то вечное внутри самих себя, и готовы делиться этими постижениями с другими женщинами.
Нам жизненно важно не только выражать себя через работу, как это делают мужчины, но и быть в согласии с внутренней изначальной природой, которая когда-то давно манифестировалась в религиозных ритуалах на основе простого чувства «так оно есть». Чувства, но не мысли! Другими словами, люди тех религий не думали, они воспринимали мир чувствами. И человеческие ценности были воплощены как чувствование через религиозные культы.
Впервые я коснулась осознания собственных струн женской природы в 2017 году, когда работала над собою методами кармической психологии. Я с удивлением приоткрыла для себя суть и задачи женских богинь. С тех пор из самых разных источников – журнальных статей, книг, моих путешествий, разговоров с объёмными людьми – ко мне стали приходить капли понимания женского способа проживания жизни.
В этой книге я постаралась свести в один сюжет всё, что мне удалось понять. Мне хотелось почувствовать и описать переживания девушки по имени Сурия, жившей во времена расцвета культа шумерской Богини Инанны. Я попыталась представить себе, как могла складываться жизнь Её дочери.
Мой храм Инанны похож на Айя Софию и храм Хатхор. Центральная фигура Инанны подобна шанхайской ГуаньИнь – скульптуре из цельного полупрозрачного нефрита. Об алхимических свойствах ароматов я узнала от моего друга, владелицы товарной марки духов Алайи Мира. Магнолия, вокруг которой построен дом главной героини – растёт в городском саду Измира. Лекарственная лаборатория – это дом моего ханойского Учителя. Чёрный камень лежит в Луксоре. В описании танцев мне помогло моё, канувшее в прошлое, увлечение арабскими танцами. Ху Синь Сянь Лаоши – моя даосская наставница, настоятельница монастыря в городе Ухань. Итак, ничто не придумано мною. Всё, что есть в книге, я встречала здесь, в моей жизни.
Повествование ничуть не претендует на историческую правду. В нём нет никаких реальных фактов или персонажей. Более того, похожая история могла происходить где-нибудь, скажем, в Петре или в Фивах. Моим желанием было рассказать о личных переживаниях героини в окружении её собственной реальности.
Я благодарю мою дорогую подругу и первую читательницу Ксению Ван за её искреннее участие в судьбе главной героини и за её бесценную помощь в работе над книгой.
Первое просветление воздуха пахнуло туманной свежестью. Сурия приоткрыла дверь и поёжилась. Накинула приготовленную с вечера шерстяную шаль и скользнула в темноту двора. Она любила эти утренние минуты, и словно ранняя птичка, мчалась на высокий берег Благословенной Реки, где Великое Солнце поднималось в мареве тяжёлого воздуха соляных озёр, лежащих к востоку от Ларсы. Дыхание её замирало, а глаза боялись моргнуть, когда первые лучи появлялись из-за далёкого горизонта и вмиг вырастали в полыхающий громадный диск. Она распевно говорила короткую песню, протягивая к Нему тонкие руки, а потом вприпрыжку возвращалась домой по вьющейся тропинке. Так начинался новый день её двенадцатилетней жизни.
Сегодня, подбегая к садовой калитке, она вдруг увидела Бена. Бен был сыном друга её отца и жил по соседству. Высокий и тонкий юноша, с нежным пушком над губой и синими глазами, он походил на стройного ирбиса, которого Сурия однажды видела в пустыне.
