Ночь, когда всё началось.
Сны, говорят, лгут. Но никто не предупреждает, что иногда они умеют показывать правду – ту, от которой ты прячешься наяву. Не страшилки. Не фантазии. А что-то… слишком знакомое. Боль, с которой ты уже когда-то встречался. Лица, которые знал. Слова, которые не сказал.
В ту ночь я проснулся не от кошмара. Я проснулся от чего-то гораздо хуже – от ощущения, что где-то, в каком-то моменте, я свернул не туда. И с тех пор всё идёт не по той линии. Не по моей.
Было чувство, будто я живу чужой жизнью. Как актёр в чужом сценарии. Как гость в собственной судьбе.
И я начал спрашивать себя: А если бы я тогда……поступил иначе?…остался?…поверил?…не испугался?
Сначала это были просто мысли. Потом – воспоминания. А потом они стали приходить во сне.
Но это были не сны в обычном смысле. Я не видел – я жил.
Я просыпался в других мирах. В других жизнях.
Где всё было по-другому.
Где я был другим.
Сначала это пугало. Потом захватывало. А потом стало ясно:
кто-то – или нечто – ведёт меня через это.
Не ради развлечения. Не ради наказания.
А ради того, чтобы я понял.
Теперь каждую ночь я просыпаюсь в реальности, которую мог бы выбрать когда-то.
Живу ею. Чувствую её.
Иногда теряю себя в ней.
Иногда умираю.
Иногда влюбляюсь.
Но главное —
я ищу.
Себя. Истину. Ту самую развилку.
Ту точку, где я когда-то сказал жизни: «Нет».
И, может быть, если я пройду все эти жизни,
если я переживу всё, что было возможно —
я наконец пойму,
кто я есть
на самом деле.
«Память – не всегда наша. Иногда это шёпот другого „я“, у которого была другая судьба.»
***
Шаг в пустоту
Свет. Потолок. Комната. Я жив?
Я моргнул – раз, второй – и выдохнул, словно кто-то только что вытащил меня из-под воды. Тело дрожало, насквозь мокрое, будто обожжённое. Я лежал на кровати. На своей кровати. Вроде бы. Всё вокруг было знакомым, но… неправильным. Воздух казался густым, словно прозрачная плёнка, за которой кто-то неуклюже склеил реальность после её гибели. Пустота заполняла пространство, невидимая, но давящая, как тишина после взрыва.
Я вдохнул, и в этом вдохе, будто в огне, вспыхнуло её лицо. Вероника. Не живая. Не спящая. Мёртвая. В её глазах не было страха. Там было знание. Прощение за грех, который я ещё даже не успел совершить.
Я вскочил, срывая одеяло, словно оно удерживало меня в этом кошмаре. Сердце било в груди безумным молотом, голова готова была расколоться.
– Да сколько это будет продолжаться?! – сорвался я на крик, и мой голос утонул в мягкой, удушающей тишине, словно стены проглотили его, не оставив ни эха, ни следа.
Я метался по комнате, хватаясь за голову, будто мог вытащить из неё это безумие руками. Тело трясло. Я был похож на загнанное животное, которое сто раз убивали, а потом отпускали только для того, чтобы снова видеть, как оно умирает.
И тогда я увидел его.
Дневник.
Он лежал на столе, как метка, как проклятие, как портал, распахнутый прямо в бездну. Как демон, что притворился книгой.
Я бросился к нему, схватил его дрожащими пальцами, не раздумывая, не осознавая, будто подчиняясь команде, вложенной в самое сердце.
Спирт. Лак. Дезодорант. Всё, что могло гореть, я свалил в одну кастрюлю и поджёг.
Пламя взвилось сразу, сорвавшись вверх, чёрное, шипящее, жадное. Дым заволок комнату, треск разносился по стенам, а страницы дневника чернели и изгибались, словно крылья мёртвых птиц.
Я стоял и смотрел, как всё это горело. Как исчезали буквы, слова, судьбы. Как истлевали целые миры.
Я слышал их крики сквозь треск огня. Это были не слова. Это были стоны. Энергии. Фантомы всех тех жизней, что я прожил и утратил.
Каждая буква – крик.
Каждая строчка – смерть.
Но пламя не принесло облегчения.
Ничего не изменилось.
Боль осталась.
Вина осталась.
И я остался – сосудом для всего того, что не сгорело в огне.
Я открыл балкон. Шестой этаж. Ветер ударил в лицо, как пощёчина.
Внизу – огни машин, движение. Люди. Жизнь.
А здесь, в этом теле, в этой голове – только бесконечный кошмар, из которого нет выхода.
– Если это реальность… если это моя последняя жизнь… пусть она закончится здесь.
Я встал на край.
Ветер бил в лицо, обжигая кожу. Полотенце соскользнуло с плеч. Я был босой. Холодно. Но это уже ничего не значило.
Я уже не думал.
Не боялся.
Ничего.
Боялся только одного: что вдруг опять проснусь.
Что снова окажусь в ловушке между мирами, среди голосов, теней и боли.
Я устал.
Я хотел тишины. Абсолютной. Без надежд. Без ожиданий.
Даже если она навсегда.
Я желал этого.
Я закрыл глаза.
Никаких молитв. Ни слёз. Только пустота.
И шаг.
Один.
В пустоту.
Мгновение полёта.
Мир сжалился в точку.
И темнота.
Но… даже она не была концом.
Потому что в ней… кто-то смотрел на меня обратно.
Свет. Белый, как пустота.
Слепящий. Не солнечный. Холодный. Медицинский.
Я попытался моргнуть. Веки будто были из ваты.
